Читать книгу - "Смертельный поцелуй - Анна Дубчак"

Наталия отвезла Олега на такси на Пролетарскую и поехала в морг. Но по пути не выдержала и заехала в прокуратуру к Логинову. Она знала, что для Логинова ее визиты превращаются, как правило, если не в скандалы, то уж, во всяком случае, в длительные разборки: кто прав, кто виноват и по чьей вине дело стоит на месте. Восседая в прокурорском кресле, Логинов резко отличался от того Игоря, который по вечерам сидит на стуле в кухне. Совершенно два разных человека. Но в прокуратуре все-таки можно было оперативнее собрать информацию и получить практически все ответы на интересующие вопросы. И потому, прежде чем отправиться взглянуть еще раз на трупы, Наталия решила узнать, были ли сотрудники прокуратуры дома у Бартоломей, встречались ли с главой семьи и есть ли, помимо Светланы, в этой семье еще дети.

– Наташа, ты не вовремя… – такими вот словами встретил ее Логинов, едва она только переступила порог его огромного и комфортабельного кабинета.

– Но, по-моему, ты один… У тебя что, не найдется и пяти минут, чтобы поговорить со мной о смерти Бартоломей?

– Это очень серьезное дело, и мне бы не хотелось, чтобы ты им занималась… И еще: черт с ней, с этой «куклой», не ходи больше в библиотеку… Чувствую, это работа маньяка…

– Если хочешь знать, твои чувства меня интересуют меньше всего. Куда интереснее было бы узнать, какие чувства двигали убийцей, когда он душил этих несчастных, а потом отрезал им руки… Ведь ты-то, скорее всего, считаешь, что это просто больной человек?

– Разумеется. Какой нормальный станет вытворять такое?

– Мы же ничего не знаем об этой семье… Я и пришла, собственно, затем, чтобы ты мне рассказал что-нибудь о муже Анжелики. Сапрыкин был у них? Или Арнольд?

– Представь себе – вполне благополучная семья. Отец, оказывается, тот самый Илья Бартоломей, который руководит фирмой «Царь».

– «Царь»? Это та, что занимается продажей царицынских колбас? Это и есть ее директор? Правда, фамилию Бартоломей я слышу впервые… Ну и что Илья?…

– Илья Владимирович. Как что? Я думаю, что он до сих пор находится в состоянии шока. Представь: жена и любимая дочь! Кроме них, у него – никого…

– Он сейчас здесь?

– Уже нет, его отпустили домой. В таком состоянии с ним разговаривать бесполезно. Он плачет и говорит, что ничего не понимает.

– Знаешь, о чем я тебя давно хотела спросить? – Наталия уже взялась за ручку двери. – Почему ты здесь, в этих стенах, такой чужой и невыносимый? Неужели кресло, в котором ты сидишь, так действует на твою центральную нервную систему? Ведь ты же не такой, Игорь… Я как-то, помнится, предупреждала тебя о том, что никому не позволю разговаривать со мной в таком тоне… Ты же прекрасно знаешь, что, раз я к тебе пришла, это не из любопытства… Я работаю на вас, на вашу команду, а с вашей… вернее, с твоей стороны испытываю лишь холод и насмешки. И сколько же это будет продолжаться?

Он посмотрел на нее в упор и крепко сцепил побелевшие тонкие пальцы.

– Я не понимаю, о чем ты… Ну пришла – я тебе сказал, что и как…

– Ты? Сказал? Да я из тебя все это клещами вытягивала, да и то ничего толком не вытянула. Это бесчестно по отношению ко мне. Я не могу тебе объяснить, как устроена моя голова, которая выдает на-гора такие странные видения, в которых я и сама-то разбираюсь с трудом, но одно я знаю точно: мне нужен ряд ассоциаций, который работал бы на эту тему. А без каких-то начальных сведений мне объяснить возникающие в моем мозгу картинки довольно сложно… Я не понимаю, почему ты отфутболиваешь меня каждый раз, как только я прихожу сюда?

– Тебе все это показалось… – Логинов хотел улыбнуться и как-то смягчить гнев Наталии, но на его лице возникла лишь вымученная ухмылка, которую ну никак нельзя было назвать улыбкой.

– Знаешь что? – вдруг приняла решение Наталия. – Я объявляю тебе бойкот. Мне надоело, что у тебя по сто раз на день меняется настроение. Если тебе так неприятно видеть меня здесь, в прокуратуре, то и мне тоже противно видеть тебя в своем доме… Ты все понял? Мне надоело! – И она с силой захлопнула за собой дверь.

У Романова заметно покраснел нос. Все-таки ежедневные возлияния давали о себе знать. Но в целом он выглядел бодрым и даже веселым, что никак не соответствовало тому месту, в котором он работал. Создавалось впечатление, что Василий Романов не только работает в морге, но и живет там. Семейные неприятности, похоже, сделали из него философа. Он мог теперь часами рассуждать о вреде комфорта и излишеств, противопоставляя всему этому тот аскетический образ жизни, который он вел (а если точнее, то ему просто приходилось вести) в холодных стенах городского морга, рядом со своими немыми «клиентами». Но от философии до алкоголизма подчас рукой подать… Поэтому-то Наталия стала теперь приходить без водки, решив, что этими подношениями лишь губит эксперта-патологоанатома.