Читать книгу - "Ход убийцы - Песах Амнуэль"

Мы подождали положенную неделю и отправились в Управление лотерей.

— Были затруднения при выдаче приза? — осведомился я. Мне такие случаи были известны, возможно, именно с ними пришлось столкнуться этим двум счастливцам?

— Никаких, — покачал головой Хузман. — Мы получили чек на имя Михаэля, тут же отправились в его отделение банка, вложили чек на его счет, и Михаэль немедленно выписал мне чек на два миллиона, но служащий объяснил, что деньги я смогу получить, когда они поступят на счет Михаэля из Управления лотерей…

— Деньги поступили?

— Конечно.

— Погодите, — сказал я. — Прошлый вторник, да? Теперь вспоминаю, откуда мне знакома фамилия вашего друга. Репортер «Маарива» взял у него интервью.

Лицо Хузмана скривилось, будто он откусил от лимона.

— Мы уговорились держать выигрыш в секрете… Даже от родственников — до поры, до времени. Вы же знаете, сколько всяких… Но этот репортер… Не знаю, как ему удалось найти Михаэля… Если бы дома была Сара, его жена, ни о каком интервью и речи быть не могло, она бы просто спустила репортера с лестницы… Но ее не было, а Михаэль только вернулся с работы… В общем, он рассказал о себе все, и даже то, что он намерен делать с четырьмя миллионами…

— С четырьмя? — переспросил я. — Вы сказали, что получили половину.

— Да. Но я не уполномочивал Михаэля выдавать прессе мое имя. Обо мне репортер ничего не знал, и Михаэль не стал… Правильно сделал. Он же не мог сказать, что выиграл два миллиона, когда все знали, что четыре… Короче говоря, в пятницу в «Маариве» появилась заметка с фотографией, а в субботу Михаэль исчез.

Вот это, пожалуй, было, действительно, ближе к делу. Правда, я ничего не видел в газетах о бегстве новоявленного миллионера.

— Подробнее, — сказал я.

— Они собирались втроем на пляж. Михаэль в семь утра спустился вниз. Он обычно бегал по утрам, если не торопился на работу… Прошло несколько часов, Михаэль не возвращался… В полдень позвонил какой-то мужчина и сказал, что Михаэль находится у них в руках, и что если Сара до вечера воскресенья не принесет четыре миллиона шекелей, Михаэля убьют.

— Стоп, — резко сказал я. — Сара сообщила в полицию?

— Нет, этот негодяй сказал, что за домом следят и, если она заявит в полицию, то Михаэля убьют немедленно.

— Глупо и опасно, — заявил я. — За домом, может, и следили, но вряд ли похитители могли прослушивать телефонные разговоры. Жена вашего друга обязана была позвонить в полицию и предоставить действовать специалистам!

— Вам хорошо рассуждать… — вздохнул Хузман. — Сара была дома одна с ребенком… Деньги лежали в банке.

— Она, возможно, узнала голос? Каким он ей показался?

— Сара сказала: обычный мужской голос, немного гнусавый, ну, такой, когда человек зажимает пальцами кончик носа… Чтобы не узнали. На иврите говорил без акцента, но ведь сейчас любой араб говорит не хуже премьер-министра…

— Спорное сравнение, — пробормотал я. — Ну хорошо. В полицию Сара не позвонила, банки в субботу закрыты, родственники вообще не в курсе событий. Что же она предприняла?

— Связалась со мной, естественно. А что ей оставалось?

— Погодите, — сказал я. — Свои деньги вы получили, верно? Следовательно, Сара не могла заплатить четыре миллиона — их у нее не было.

Я уже понял, как развивались дальнейшие события, но хотел услышать продолжение из уст непосредственного участника.

— Сара позвонила мне, я ничего не понял, и она попросила, чтобы я немедленно приехал… Я был у нее в три часа…

— Минутку. Вы живете далеко друг от друга?

— В Рамат-Авиве. Нет, недалеко, минут десять на машине.

— Похититель говорил с Сарой в двенадцать, по вашим словам. Вы были у нее в три. Когда она вам звонила?

— Не было двух часов… Сара не сказала, что случилось, и я не очень торопился… Я ничего не знал, пока не приехал…

— Ясно. Что произошло дальше?

— Сара сказала, что этот… требует четыре миллиона. Я… Вы себе не представляете… Сара умоляла меня. Нет, это не то слово… Она готова была… В общем, я сказал, конечно, какие могут быть разговоры, я дам деньги…

— Получить в банке наличными такие большие деньги — проблема, — заметил я. — Даже если счет у Левингеров был общим, директор банка наверняка потребовал бы присутствия обоих вкладчиков. И время для того, чтобы деньги были доставлены. Надо полагать, вы свои миллионы положили на счет не в том же отделении банка?

— Нет… — сказал Хузман, и в голосе его я услышал очевидную заминку.

Мне было что сказать, но я пока оставил свои соображения при себе.

— Дальше, — сказал я. — Вы благородно согласились пожертвовать своим выигрышем для спасения жизни друга.

Наверное, именно такой тон нужно было выдерживать с самого начала. Ирония вывела Хузмана из себя или, точнее, заставила придти в себя — это уж зависит от начальной точки отсчета. Пальцы его перестали дрожать, а в голосе появился металл. Не сталь, конечно, а, скорее, мягкий свинец, но все же…

— Не понимаю вашей иронии, — сердито сказал он. — Да, я согласился отдать свои деньги. Интересно, вы бы отказали?

— Я знаю немало людей, которые поступили бы именно так, — вздохнул я. — Но мы отвлеклись. Продолжайте.

— Я потратил весь вечер, чтобы убедить Сару обратиться в полицию. Она отказалась наотрез. Я… Ночь я провел с ними — Сарой и Симой. Мне постелили в салоне, но я так и не заснул… Думал о том, что в это время делают с Михаэлем…

Ну, как же, именно о Михаэле, а не потерянных миллионах он размышлял всю ночь. Благородный рыцарь. В кои-то веки получил большие деньги и вынужден с ними расстаться, а думает при этом о друге. Бывает.

— Утром мы поехали в банк, — продолжал Хузман. — Сначала в мой, он был ближе, а потом… Деньги пришлось заказывать, и управляющий убеждал меня, что сразу просто невозможно… Нужно ждать до завтра… Я сказал, что деньги мои, и я не намерен отчитываться, но хочу получить их непременно сегодня до закрытия банка. Договорились, что я приеду в пять часов… Потом такая же история повторилась в банке, где лежали деньги Сары и Михаэля.

— Такая же? — переспросил я.

— Ну… Управляющий непременно желал видеть Михаэля. Я не знаю, что говорила Сара, я ведь ждал ее в машине… Она тоже договорилась на пять часов. Можно еще кофе?

Я кивнул и позвонил Тами.

— Миллион шекелей, — сказал я, — это сто пачек стошекелевых купюр. Чемодан денег. Два миллиона — два чемодана. Управляющий должен был подумать, что вы решили заняться подпольным бизнесом. Он обязан был предложить вам охрану. Он должен был сообщить в полицию, наконец. История все равно получила бы огласку. У входа в банк, когда вы выносили эти чемоданы, вас наверняка