Читать книгу - "Чужая ноша - Марина Владимировна Крамер"

— С машиной вашей все так, меня водитель смущает.

— Ну, так сами ведите, я ж не против, — пожала плечами Каргополова, вставляя ключ в замок и дожидаясь, пока оперативник выйдет в коридор. — Сразу не предложила, потому что подумала — вы устали, спать хотите, а ехать за город.

Двигунов внимательно оглядел ее с ног до головы и спросил:

— Я чего-то не понимаю — подвох в чем?

— Никакого подвоха. Если хотите за руль — вот ключи.

Полина протянула ему ключ от машины, но Двигунов, помедлив, отрицательно покачал головой:

— Похоже, вы правы… не надо бы мне за руль, усну еще, чего доброго… Вырубает на ходу прямо. Может, посплю, пока едем…

«А тобой не так сложно управлять, если знать, на какие кнопки давить, — ухмыльнулась про себя Полина. — Маленькая женская хитрость — и получаешь то, что хочешь. Удивительно, что я так долго шла к этой простой мысли».

Двигунов действительно забрался на заднее сиденье, скинул куртку и, свернув ее, подложил под голову, скрючившись в неудобной позе. К моменту, когда Полина вырулила на центральную улицу, он уже крепко спал.

До поста ГИБДД, где должен был ждать микроавтобус с омоновцами, было около тридцати километров, но дорога оказалась свободна, потому доехала Полина довольно быстро. Якутов в бронежилете под расстегнутой форменной курткой и задранной на макушку балаклаве курил с начальником поста у входа в здание, кто-то из его подчиненных разговаривал с сотрудниками, кто-то просто разминался — словом, вели себя расслабленно, и это в который уже раз удивило Полину. Как будто люди совершенно не придавали значения тому, куда и зачем едут и что может произойти. Просто такая работа, на которой могут и ранить, и убить, но думать об этом перед заданием никто не хотел.

Заметив ее машину, Якутов бросил окурок в урну и поспешил навстречу. Полина припарковалась и вышла, оглянувшись на даже не шелохнувшегося Двигунова.

— Привет, — еще раз поздоровался Александр. — Опера твои где?

— Двое на месте, начальник в машине вон спит, — кивнула она назад. — Саша, на базе, кроме обреза в машине, может быть другое огнестрельное оружие, имейте в виду. Лисин видел только обрез, но это ничего не значит. Если это те, кого мы ищем, у них наверняка есть что-то еще.

— В каком смысле — «если это те»? — переспросил Якутов, щурясь.

— Я в этом не уверена, — вздохнула Полина. — Но не проверить мы не можем, там один подходит под описание, данное выжившим дальнобоем… ну, как — «под описание»… он же говорить толком не мог, когда мы его нашли, только вот про шрам на голове и сказал да про девушку.

— То есть мы едем потрошить людей только потому, что кого-то из них когда-то по башке огрели так, что шрам остался? — уточнил Якутов с улыбкой.

— Что, скажи, тебя так веселит? — вдруг разозлилась Каргополова. — Я бы тоже туда не поехала — на шрам и обрез, но ты ведь понимаешь — меня за горло взяли, шесть эпизодов, куча трупов… Может, это и правильно, лучше перебдеть… Ой, короче! — отмахнулась она. — Поехали, там разберемся. Если что — извинюсь, не расстреляют.

— Не дай бог, — вдруг серьезно произнес Якутов. — Ты это, Полька… не лезь там никуда, поняла?

— Когда я лезла? — все еще раздраженно отозвалась она. — Все, заканчивайте. Я вперед, вы за мной. — И пошла к своей машине.

— И это называлось «когда я лезла», — глядя ей вслед, покачал головой Якутов и заорал своим: — По коням! Поехали!

Анфиса

Судебную психиатрию Анфиса выбрала не случайно и не потому, что выросла в семье психиатров. С первого курса ее мутило от препарированных трупов, позже — от проводимых на цикле оперативной хирургии манипуляций. Терапия вообще казалась каторгой. Зато вот в группе она оказалась единственной, кому не было страшно заходить в здание психоневрологического диспансера и оказываться в большой общей комнате, где проводили свободное время пациенты. Ее не пугал вид палат, запирающихся снаружи специальными ключами, решетки на окнах и бродившие по коридору люди с пустыми взглядами и навязчивыми монотонными движениями. Она могла подолгу слушать бредовое бормотание, умело вычленяя из него то, что необходимо для постановки диагноза. Надо ли говорить, что студентку Жихареву сразу заметили на кафедре вовсе не из-за фамилии…

Родители не вмешивались в процесс ее учебы. Но Анфисе их вмешательство не требовалось, она училась отлично, преодолевая временами то, что казалось ей невыносимым. Она понимала, что без большинства предметов просто не обойтись, знать основы необходимо врачу любой специальности, потому зубрила ночами и умудрялась сдать экзамены на «отлично». Красный диплом не был самоцелью, но хотелось все-таки иметь какой-то козырь при поступлении в ординатуру.

В редкие свободные минуты Анфиса увлеченно читала все, что попадалось по судебно-психиатрической практике, даже статьи на английском, которым владела неплохо. Ее все больше увлекали темные коридоры мозга убийц, в которых рождались порой весьма изощренные в своей жестокости преступления. Она хотела понять, можно ли как-то распознать таких людей на раннем этапе и каким-то образом воздействовать на их психику, чтобы предотвратить возможное преступление. За таким совсем не развлекательным чтением Анфиса могла проводить ночи напролет, даже если назавтра нужно было с утра ехать в институт или на практику.

Кроме того, Анфиса старалась как можно меньше оттягивать на себя родительское внимание, которым сейчас полностью владела младшая сестра Олеся.

Впрочем, так было с момента ее рождения. Анфисе исполнилось восемь, когда у нее появилась младшая сестра, и она почти сразу почувствовала ответственность — ведь теперь ей нужно было помогать маме, а когда Олесе исполнилось три, почти все заботы о ней легли на плечи Анфисы. Она водила сестру в детский сад — все равно он находился по дороге в ее школу, так зачем маме или папе делать крюк перед работой. Она же забирала ее вечером, потому что это было весело и как бы выделяло ее среди подружек — у тех были старшие братья и сестры, а у Анфисы — младшая.

Анфиса научилась варить кашу так, как нравилось Олесе, и только ее кашу девочка теперь предпочитала по утрам в выходные. Она заплетала сестре тонкие волосы в косички, читала ей книжки на ночь, обрабатывала разбитые в кровь коленки и защищала от обидчиков.

Когда Анфиса поступила в институт, времени на сестру ожидаемо стало намного меньше, и родителям пришлось несладко. Характер у младшей дочери оказался совершенно не таким, как у Анфисы, уже в пять лет казавшейся абсолютно взрослым и