Читать книгу - "Зомби идет по городу - Виктор Пронин"

Она не звонила Андрею, а вот к Пафнутьеву время от времени заглядывала. Чувствовала Вика, понимала, что Пафнутьев видит ее насквозь со всеми слабостями, желаниями и что она ему нравится. Да он этого и не скрывал, говорил открытым текстом, но так решительно, что его слова вполне могли сойти за шутку. Но Вика знала – у его слов только форма шутливая, только форма, что Пафнутьев все говорит всерьез.

Придя к нему в очередной раз, Вика заглянула в дверь и, увидев посетителя, хотела было тут же скрыться, но Пафнутьев остановил.

– Заходи, Вика! – крикнул он даже с некоторой поспешностью. – Этот человек долго не задержится, он уже попрощался.

И действительно, едва посетитель услышал эти слова, тут же поднялся, поклонился, прижав красноватые ладошки к груди, словно прося простить его за неуместность появления, и, пятясь, пятясь, отошел к двери, открыл ее не то задом, не то спиной и с тем пропал.

– Я не помешала?

– Помешала, – кивнул Пафнутьев– Ему помешала. А меня спасла. Это наш эксперт. Он приходил взять денег на водку, а тут ты. Лишила его всех планов и надежд.

– Но не навсегда же?

– Нет-нет, он через пять минут опять заглянет сюда, узнать, не ушла ли ты. Но ты ведь не уйдешь через пять минут?

– Надеюсь продержаться.

– Эх, Вика, Вика, что ты с собой делаешь, – простонал Пафнутьев, усаживая гостью к приставному столику. – Негуманно ты себя ведешь. Можно сказать, даже безжалостно.

– А что я такого делаю? – она испуганно заморгала.

– Хорошеешь, – скорбно произнес Пафнутьев.

– Ну ладно... Больше не буду!

– Я тебе таких указаний не давал, таких пожеланий не высказывал. Поэтому не надо. Хорошела до сих пор? Вот и продолжай этим заниматься. Я не знаю более достойного занятия для красивой женщины.

– Это вы обо мне?

– А о ком же еще? – Пафнутьев пошарил глазами по кабинету. – Других тут не вижу.

– Ох, Павел Николаевич, если бы мне об этом напоминали хотя бы изредка!

– Я готов этим заниматься с утра до вечера, – твердо заверил Пафнутьев.

– А что мешает? – спросила Вика без улыбки, и их взгляды встретились. Оба были серьезны.

– Я человек служивый, – спрятался Пафнутьев за шутку. – Было бы указание.

– Считайте, что вы его уже получили.

– Ох, Вика... Все эти твои штучки заставляют мое сердце время от времени попросту останавливаться.

– Какие штучки, Павел Николаевич? – И Вика так захлопала невинными своими глазами, что сердце Пафнутьева и в самом деле готово было остановиться. Но он решительно взял себя в руки.

– Не надо нас дурить, Вика. Не надо нас дурить. Знаешь, какой я умный? Ты даже представить себе не можешь, какой я умный. Иногда самого ужас охватывает.

– Представляю, – сказала она, закинув ногу на ногу.

– Боже! – воскликнул Пафнутьев.

– А что такое? – не поняла Вика.

– Да у тебя, оказывается, и коленки есть! И какие коленки!

– Какие есть, – скромно сказала Вика, одернув юбку.

– Что Андрей? – спросил Пафнутьев, отлично сознавая, что этого вопроса задавать не следовало, но он решил быть честным по отношению к своему юному другу.

– Не знаю, – холодновато ответила Вика, ответила не только на этот вопрос, но и на все последующие, связанные с Андреем, связанные с кем бы то ни было, кроме Пафнутьева. Он понял. Помолчал.

– Ну ничего... Никуда он, бедолага, от нас не денется. Все хорошо, Вика. Знаешь, у законченных наркоманов, да и у начинающих тоже, бывает так называемая ломка. Это когда заканчивается действие одной дозы наркотика, и уже хочется, мучительно, нестерпимо хочется новой дозы. Страдания человек испытывает совершенно невероятные. Вот и у него сейчас идет такая ломка.

– Сколько же ему можно еще ломаться?

– Это от него не зависит, это от организма. Как природа-мама определит, так и будет. А мы со своими жалкими потугами во что-то вмешаться, что-то изменить, ускорить, замедлить... Можем только помешать. Он чувствует, что прежний наркотик кончился, действие его ослабло, но боится себе же признаться в этом. Ему кажется, что здесь есть что-то нехорошее. Он ошибается. Тут все нормально. Так и должно быть. И никак иначе.

– Павел Николаевич, – проговорила Вика каким-то другим тоном, – скажите лучше... Как вы поживаете? Что вас тревожит, что радует, что тешит?

– На все твои вопросы отвечаю одним словом – Амон. Твой сосед. Меня радует, что удалось познакомиться с ним довольно плотно, но меня тревожит то, что некоторые люди, – он поднял глаза к потолку, – выпустили его... Напрасно. Ох, напрасно. Но меня тешит полная неопределенность – они не знают, как им быть дальше... Ну да ладно. А тебя он не тревожит?

– Пока нет... Пропал куда-то. Вся компания съехала с квартиры. Тишина.

– Они в самом деле съехали или просто затихли?

– Съехали. Я на их двери укрепила волос... Если бы дверь хоть раз открылась, я бы сразу это поняла. Не открывалась. Мой волос все эти дни остается на месте.

– Легли на дно, – сказал Пафнутьев с огорчением. – Ну ничего, проявятся, крючок мы забросим уже сегодня вечером. Клюнут. Или, лучше сказать, проклюнутся. Тебе не хочется поменять квартиру? Я бы мог посодействовать.

– И это советуете вы? Начальник следственного отдела?

– Да, Вика. Это советует тебе начальник следственного отдела. Человек, который кое-что знает.

– А им вы не хотите посоветовать поменять квартиру? Посодействовать в этом? На более удобную, с зарешеченными окнами, с хорошей охраной, с регулярной кормежкой? А, Павел Николаевич?

– Именно над этим и работаю.

– Успешно?

– Очень.

– Тогда я остаюсь в своей квартире.

– Смотри, Вика... Мне бы спокойней спалось, если бы я знал, что ты не рядом с ними...

– Павел Николаевич, – весело рассмеялась Вика. – Вы вынуждаете меня говорить неприличные вещи... Мне бы тоже спокойней спалось, если бы я знала, что вы рядом! Игра слов, да?

– Видишь ли, – смутился Пафнутьев и довольно заметно покраснел, – в каждой шутке есть только доля шутки.

– А все остальное? Правда?

– Да. Шутка – это только форма. А содержание... Содержание остается неизменно суровым. У меня тоже напрашиваются игривые слова... Но мне не хотелось бы их произносить игриво... А то мы все шутим, шутим, все боимся, как бы нас всерьез не приняли, как бы...

Резкий телефонный звонок прервал Пафнутьева.

– Слушаю, – сказал он уже другим голосом, суховатым и требовательным.

– Тут опять наш приятель не очень хорошо себя ведет, – Пафнутьев узнал голос стукача Ковеленова.