Читать книгу - "Крестом и булатом. Атака - Дмитрий Черкасов"

На Первичного махнули рукой и он занял достойное место в длинном списке сетевых идиотов.

– Пятьсот этому придурку много, – заныл Руслан. – Стольника хватит за глаза и за уши.

– Не мелочись, – гордо заявил Рыбаковский.

– Тогда сам и плати, – надулся Пеньков и спрятал бумажник.

Юлик недовольно скривился.

– Ты мне еще остался должен за прошлый раз, – напомнил Гильбович.

– За что это? – возмутился «Русико».

– За цикл статей про озоновый слой…

– Ничего я не должен!

– Нет, должен!

– Нет, не должен!

– Триста баксов!

– Что-о-о?!

– Уже забыл? – Железный Гомосек зло оскалился, став похожим на перекормленного бульдога, которому неучтивый прохожий дал пинка точнехонько под огрызок хвоста. – А кто с профессором диспуты провел? Пушкин? Или, может, ты?

– Тоже мне, специалист! – выкрикнул раскрасневшийся Руслан.

– Получше тебя!

– Да пошел ты! – Пеньков вскочил на ноги. – И без тебя бы управились!

– Друзья, не ссорьтесь! – примирительно изрек Рыбаковский. – Это же общее дело.

– Какое общее?! – завелся Гильбович. – Я работаю, а купоны стрижет этот педик!

– Я бы попросил! – Руслан сорвался на визгливые интонации. – Сам ты педик! И сволочь! Я все про твои отношения со Сладким знаю! И в курсе, почему Марат в клуб больше не ходит!

Женечка сжал кулаки и приподнялся.

Юлик понял, что, если он не вмешается, через пять секунд два гомика начнут месить друг друга. В другое время он бы не отказал себе в удовольствии созерцать подобный поединок, но не сейчас.

Не время.

Слишком важные дела впереди. Битва парочки оскорбленных в лучших чувствах геев мешала осуществлению комбинации по подсосу друзей-демократов к финансовым потокам бюджета, которые будут выделяться на оборонные нужды страны.

– Сидеть!!! Обоим! – взревел Рыбаковский и треснул ладонью по столешнице. – Сидеть и слушать, что я скажу!

* * *

Младший сержант Потебенько стащил сапог и принялся не спеша перематывать портянку.

– Ты скоро? – набычился уже взобравшийся на холмик старшина Ечин.

Двое рядовых-контрактников, тащивших на себе мотки веревки, остановились.

– Щас, – Потебенько топнул ногой и поднялся.

– Давай швыдче, нам еще дотемна надо в Ханкалу успеть…

– Успеем, – младший сержант хлюпнул носом и резво затопал по тропинке.

Ечин внимательно посмотрел на дорогу, где остался ЗиЛ-130 с обшарпанным кузовом и черными военными номерами, и развернулся к леску, в глубине которого их ждала богатая передача от чеченских друзей.

Две недели назад тот же ЗиЛ доставил сюда сорок ящиков со снарядами к стапятидесятидвухмиллиметровой гаубице, пятнадцать цинков с патронами калибра 5,45 миллиметра и сотню выстрелов ПГ-7ВМ к находящимся на вооружении боевиков гранатометам РПГ-7[2].

Взамен привезенных боеприпасов ичкерийские контрагенты должны были оставить в вырытой на склоне холма яме пять канистр с самогоном, три домотканых ковра, десять видеоплееров «Shivaki» и пять коробок с системными блоками «PowerMacintosh G4/500 МР», каждый стоимостью в две тысячи четыреста долларов. Самогон, ковры и видеотехнику контрактники намеревались поделить между собой и начальником автобазы, а компьютеры продать по возвращении в Ростов, откуда они все были родом. Где чеченские боевики взяли свой товар, российские партнеры не интересовались. Хотя, даже если бы они узнали, что на видеоплеерах и компьютерах была кровь двух убитых водителей-дальнобойщиков, их бы это не заставило отказаться от сделки.

У каждого свой бизнес.

В конце концов, боеприпасы нужны чеченцам не для того, чтобы глушить ими рыбу в горных речушках.

В дополнение к вещам Потебенько сотоварищи ожидал и конвертик с тремя тысячами долларов, оставленный, как было оговорено, поверх коробок с плеерами.

– Время, время! – старшина постучал согнутым пальцем по циферблату наручных часов.

Рядовые отвалили деревянный щит, прикрывавший вход в землянку, и полезли внутрь. Ечин прыгнул вслед за ними, а Потебенько немного задержался, счищая налипшую на сапог вязкую жижу.

В тот самый момент, когда младший сержант начал распрямлять спину, из чрева холмика ударил сноп огня. Взрыв вырвал огромный ком земли, вверх взлетели измочаленные коробки с аппаратурой и чья-то оторванная до локтя рука. Ударная волна подхватила Потебенько, пронесла его по воздуху на добрый десяток метров и впечатала спиной в каменистую осыпь, переломив позвоночник в районе второго шейного позвонка.

С неба посыпались песок вперемешку со щепками и обрывками картона.

Оглушенный младший сержант попытался подняться на ноги, но не смог. Руки тоже не слушались. Потебенько хотел повернуть голову, однако шея не сдвинулась ни на миллиметр. В глазах у покалеченного контрактника запрыгали черные точки, постепенно сливаясь в одно огромное пятно, изо рта вырвался протяжный хрип…

Через два часа после взрыва на труп младшего сержанта наткнулся крупный рыжий муравей. А к вечеру все тело Потебенько уже было облеплено маленькими прожорливыми тварями, ловко разрывающими своими жвалами окаменевшие мышцы и сухожилия.

* * *

Президент Грузии Эдуард Амбросиевич Ши-манадзе, которого за глаза именовали не иначе, как «Шимпанадзе», был стар и немощен. Но, несмотря на болячки и прогрессирующий склероз, он в очередной раз переизбрался на должность главы государства.

На третий срок.

Выборы в Грузии прошли в полном соответствии с закавказскими традициями. На участки явилась едва ли четверть электората, однако бюллетеней в урнах оказалось даже больше, чем всех проживавших на этой благодатной земле избирателей. Вместе с детьми и домашней скотиной. И все как один отдали свои голоса за Шиманадзе.

«Вай мэ, как считать будем?» – спросили усатые абреки, озадаченные тем обстоятельством, что население маленькой Грузии почти сравнялось с российским.

«Тры к одному, да-а!» – решили председатели избиркомов.

«Пачэму нэ чэтыре?» – заинтересовались абреки и осторожные европейские наблюдатели.

«Ну, тры-чэтыре. Гдэ-то так», – согласились председатели избиркомов и добавили: – «Но нэ пять…»

«Пачэму, да-а?» – вновь осведомились абреки.

«Патаму што!» – ответили чиновники и ушли пить домашнее вино и петь хором.

«Абыдно, да-а?» – огорчились абреки.

Но бюллетени посчитали, разделив общее количество поданных голосов на семь. Так, на всякий случай.