Читать книгу - "Оборванные нити. Том 2 - Александра Маринина"

Когда Виталий ушел, Саблин все-таки задал интересующий его вопрос о «своеручном трупоразъятии».

— Это в какие же времена так красиво говорили? — поинтересовался он у Льва Станиславовича.

— В те давние времена, — тонко улыбнулся Таскон, — когда я еще не жил, хотя, вероятно, глядя на меня, вам кажется, что я видел Петра Первого или на худой конец дедушку Ленина. Поэтому с достоверностью утверждать не берусь, но в 1815 году так совершенно точно говорили.

— В каком?! — ахнул Сергей. — Вы не ошиблись? Может, в 1915?

— Да нет, голубчик, — покачал головой эксперт-биолог, — именно в 1815-м, когда небезызвестный профессор Мухин подал прошение о доставлении в Анатомический театр трупов для занятий со студентами, чтобы каждый студент имел полную возможность упражняться над трупом для изучения анатомии и судебной медицины. Этот документ имел совершенно замечательное название: «Отношение профессора Мухина о доставке кадаверов для анатомического театра». Так вот, я вам сейчас процитирую, что там было написано: «…чтобы студенты непременно и сколько возможно более собственными руками занимались трупоразъятием. Для сего казенных снабдить нужными инструментами, а своекоштных обязать купить их на свой счет. Руководителем в сем случае должен быть адъюнкт и профессор, которым вменить в обязанность показывать способ вскрывания тел скоропостижно умерших и обращать их внимание на предметы, подлежащие судебному исследованию». Что вы так сморите на меня? Вы никогда об этом не слышали?

Сергей действительно не слышал. Еще в средней школе история не входила в число его любимых предметов, уступая естественным наукам — химии, физике и биологии, а когда на цикле по судебной медицине студентам рассказывали историю вопроса, он либо спал, либо откровенно развлекался, читая спрятанную на коленях книгу.

— Неужели судебная медицина существовала уже тогда? — недоверчиво спросил он.

— Уже тогда?! — Таскон расхохотался, а Изабелла Савельевна, закурившая очередную сигарету, фыркнула, поперхнулась дымом и закашлялась. — Да намного раньше, голубчик вы мой! Намного раньше! Законодательное предписание о приглашении врачей при разрешении судом вопросов, требующих специальных медицинских знаний, было впервые дано в 1714 году «Артикулом Воинским». Там говорится…

Лев Станиславович поднял глаза к потолку, пожевал губами и начал мерно, но с выражением декламировать:

— «…надлежит подлинно ведать, что смерть всеконечно ли от бития приключилась, а ежели сыщется, что убиенный был бит, а не от тех побоев, но от других случаев, которые к тому присовокупились, умре, то надлежит убийцу не животом, но по рассмотрению и по рассуждению судейскому наказать, или тюрьмою, или денежным штрафом, шпицрутеном и прочая.

Того ради зело потребно есть, чтобы коль скоро кто умрет, который в драке был бит, поколот или порублен будет, лекарей определить, которые бы тело мертвое взрезали и подлинно разыскали, что какая причина смерти ево была, и о том имеют свидетельства в суде на письме подать, и оное присягою своею подтвердить».

Сергей слушал, ушам своим не веря. Какая музыка! Какой слог! И главное — как это все можно было выучить наизусть?! Ему показалось, что время остановилось, и он готов слушать эти чудесные слова, эти старинные сложные, непривычные современному слуху обороты еще много часов.

— Потрясающе, — прошептал он. — Какая красота!

— О, голубчик, я вижу, вы ценитель словесности, — одобрительно отозвался Таскон. — Не удивлюсь, если вы окажетесь знатоком и любителем поэзии.

— Любитель, — чуть смущенно признался Сергей. — Но не знаток.

— Что ж, заинтересуетесь историей судебной медицины — милости прошу ко мне, я этот вопрос много лет изучаю, могу порассказать много занятного. Вам будет небесполезно тоже приобщиться к истории. Белочка, так мы с тобой все согласовали, или ты по-прежнему считаешь, что я неправ? — обратился эксперт-биолог к Сумароковой.

Та взяла сложенные на подоконнике листки, пробежала глазами, потом протянула руку к лежащей на столе схеме, покрутила ее задумчиво, склонив голову набок, вздохнула и улыбнулась:

— Ты меня уговорил, Левушка. Признаю твою правоту. Неси заключение, буду акт писать.

Белочка, Левушка… Черт-те что, какой-то семейный дом, а не серьезное учреждение судебно-медицинской экспертизы.

— Ну, коль так, тогда приглашаю вас, голубчик Сергей Михайлович, к себе в отделение на ознакомительную экскурсию.

В сопровождении Льва Станиславовича и Светы Саблин зашел в отделение биологической экспертизы вещественных доказательств, после чего рыженькая секретарь начальника отвела его познакомиться с экспертами-химиками в отделение судебно-химической экспертизы.

Наконец дошла очередь до самого главного — отделения гистологической экспертизы, где Сергею предстояло с сегодняшнего дня трудиться. И не просто трудиться, а руководить отделением, пусть и в должности всего лишь «исполняющего обязанности».

В гистологии по штатному расписанию предусматривались четыре лаборанта, однако в комнате Сергей застал только двоих. Света объяснила, что остальные в отпуске. Аппараты гистологической проводки были старыми, а вместо привычных фанерных планшеток с невысокими бортиками из штапика стеклопрепараты были сложены в многочисленные разноцветные половинки коробок из-под конфет. Эти импровизированные планшетки стояли всюду, на каждом участке свободной поверхности.

— Почему у вас стекла в лаборатории? — требовательно спросил Сергей. — Почему они не в архиве?

Одна из лаборанток подняла голову, оторвавшись от своего занятия, и удивленно ответила:

— Так их еще не смотрел никто.

— Вы хотите сказать, что это все, — Саблин обвел рукой лабораторию, уставленную цветными коробками-планшетками, — готовые стекла, направленные на исследование?

— Ну да, — пожала плечами женщина.

— А направления где?

— Вот там, в папке, — она махнула рукой в сторону небольшой полочки, прикрепленной к стене.

На полочке рядом с регистрационными журналами лежала пухлая черная папка, из которой буквально вываливались небрежно сложенные листы направления на гистологические исследования.

— И за какой период эти направления? — спросил он, уже чувствуя, что придется ему здесь ох как нелегко.

— За полгода примерно. Перед самым Новым годом наша заведующая ушла в декрет, ну и начались сбои. Она у нас была единственным гистологом, так что с ее уходом все и встало.

Саблин вопросительно посмотрел на Светлану. Она кивнула:

— По «штатке» в отделении две ставки гистологов, одна — заведующего и одна — эксперта, — вздохнула она. — Но должность эксперта вакантна уже давно, трудно найти человека. Вот и нынешнюю заведующую повысили, она раньше просто экспертом была, так испугались, что и она уйдет, и, как только должность освободилась, ее сразу назначили, чтобы удержать.