Читать книгу - "Саломея - Анна Малышева"

Она закричала, и крик выбросил ее наконец из кошмара. И тогда, на грани миража и реальности, женщина успела осознать, что видит этот сон не впервые, он уже снился ей, с теми же тошнотворными подробностями, но прежде дневное сознание отказывалось фиксировать его.

«Может, поэтому… Поэтому я до сих пор оттягивала свидание? Господи, какой он был страшный и совсем, совсем мертвый, когда прижимался окровавленным лицом к стеклу!»

Она многое отдала бы за то, чтобы с кем-то поделиться своими переживаниями. Но кому можно позвонить среди ночи? Прежде она вспомнила бы о Лере, но сейчас подруга возилась с грудным ребенком, и нетрудно догадаться, какой была бы ее реакция на подобный предрассветный звонок.

«А все же это к лучшему, что я впервые запомнила кошмар! – ободряла себя Елена, отправляясь на кухню за стаканом воды. Во рту все еще стоял горький вкус пережитого страха. – Теперь понимаю, что меня останавливало, чего я так глупо боялась все эти месяцы, и ничем этот страх объяснить не могла! Даже стыдно было перед Мишей, вела себя, как невротичка! Может, рассказать ему завтра, в чем было дело?»

Но, выпив воды и окончательно успокоившись, женщина решила оставить это откровение при себе. «Не хочу, чтобы наше первое свидание ассоциировалось для Миши с кошмаром!»

Все события последних шести месяцев промелькнули у нее в памяти всего за несколько минут, пока она стояла в полутемной прихожей, прислонившись спиной к закрытой входной двери. Михаил просил ее приехать в назначенное время, сам обещал быть тогда же или чуть позже, как позволят дела. Дела задержали – Елена несколько раз нажимала на кнопку звонка, прежде чем решилась самостоятельно проникнуть в квартиру. Она вспомнила, как внимательно обозрела ее вахтерша, охранявшая вход в этот элитный, в прошлом явно ведомственный дом постройки середины восьмидесятых годов. Елену ни о чем не спросили, в ответ на сообщение, в какую квартиру она идет, лишь сдержанно кивнули. Но женщина лопатками ощущала сверлящий взгляд вахтерши, когда нажимала кнопку лифта и дожидалась его прибытия. Ее поразили чистота и размеры холла внизу и площадки девятого этажа, блеск тщательно вымытых ступеней лестницы, горшки с цветами на окнах. И особенно тишина – почти пугающая, невероятная для многоквартирного дома. «Я обязательно спрошу Мишу, отчего здесь так тихо? Ведь это мечта – жить, не слыша соседей! А может, здесь живут сплошь пенсионеры, заслуженные деятели науки или искусства? То-то на доме висит несколько памятных досок!»

Она стянула наконец отсыревший плащ и повесила его на спинку подвернувшегося стула. Сбросила туфли и, осторожно ступая по блестящему, ухоженному паркету, заглянула в комнату – единственную, со слов Михаила.

Фирма, представителей которой приглашал для уборки хозяин, даром денег не брала. Комната сияла так, что даже пасмурный день за окном вдруг показался светлее. В воздухе стоял навязчивый запах лимонной корки, еще не выветрилась отдушка химиката, которым пользовались для чистки ковра. Все предметы обстановки выглядели такими новеньким и сверкающими, будто их только что переместили сюда с витрины дорогого магазина, торгующего мебелью.

Это было настоящее жилище холостяка, вынужденного совмещать на одной площади спальню, гостиную и рабочий кабинет. К счастью, метраж позволял, комната была так велика, что у Елены возник вопрос, не было ли тут перепланировки. «Я не слышала про комнаты в сорок метров в домах тех лет… Хотя в ТАКИХ домах все возможно». Она оглядела широкую кровать, застланную черным меховым покрывалом, кожаные кресла, журнальный столик в конструктивистском стиле – сочетание черных кубов и белых панелей. Ее внимание привлекли огромный письменный стол со множеством ящиков, барная стойка в углу, римские шторы из серой вышитой органзы, большая японская ваза с сухоцветами… Телевизор и музыкальный центр были самых последних моделей. Преобладание в интерьере черных и белых цветов впечатляло, но и несколько утомляло, держа в напряжении. «Я будто попала в модную журнальную картинку. – Елена, пораженная стильной обстановкой, не сразу решилась присесть. Сперва она опустилась на край кровати, потом, найдя ее слишком низкой, переместилась в одно из кресел. – Да тут все и сделано по картинке, явно работал дизайнер. Ни за что не поверю, будто Миша сам бегал по магазинам и выбирал такие занавесочки, ковры или вот это гламурное черное покрывало! А может, здесь в свое время постаралась любящая женщина… Но он не признается, не так глуп. Странно, что Миша живет в такой квартире… Это слишком, слишком…»

Нужное слово просилось на язык, но Елена едва решилась его употребить. «Показуха, вот что это! Как будто он очень стремится произвести впечатление, а на уют ему наплевать. Такой интерьер создают, чтобы пустить пыль в глаза, а не затем, чтобы на его фоне жить. И машина у него такая же, видно ее за километр, и духи самые модные, только их многовато бывает… И одет с иголочки, всегда такое впечатление, что целый час у зеркала возился. Да, Миша весь такой, раньше я этого не сознавала… Хотя, разве это плохо? В чем тут грех? Просто желание красиво жить, производить впечатление… Плохо не это, другое. Я в эту схему совсем не вписываюсь».

Она с иронией вспомнила свое вчерашнее удивление перед зеркалом в парикмахерской. «Возомнила себя красавицей! Самая обычная внешность! Удивляюсь, как он на меня клюнул! Чем я его тогда прельстила, в пробке, зареванными глазами, что ли? Или старой кофтой, которую напялила в дорогу “для тепла”? Уму непостижимо, что я здесь делаю?! И его все еще нет! Это похоже на розыгрыш, на месть за мои долгие сомнения!»

Страшная мысль казалась невероятной, но у Елены задрожали губы, она почувствовала, что глаза наполняются слезами. Появись сейчас перед ней Михаил, она наверняка наговорила бы глупостей, потребовала бы каких-то объяснений или даже клятв. К несчастью или к счастью, его все еще не было. Он опаздывал почти на час, и телефон в ее сумке необъяснимо молчал.

Женщина уже решилась было позвонить сама, но чуть не выронила телефон – так ее напугал прозвучавший вдруг звонок в дверь. Елена вскочила и тут же снова опустилась в кресло. Ее руки дрожали, она ругала себя за то, что едва не бросилась открывать. «У Миши есть ключи, он не станет звонить, это кто-то другой! Бывшая жена явилась? Друг заехал мимоходом?»

Длительно прожужжав один раз в прихожей, звонок умолк и не повторялся. Убедившись, что ее оставили в покое, Елена перевела дух. «Что это, я схожу с ума?! Совсем нервы сдали, дергаюсь из-за пустяков! Это все тот проклятый кошмар, из-за него я каждое утро встаю взвинченная! И в этой квартире тоже есть что-то кошмарное, мне здесь почему-то страшно! Скорее бы Миша пришел!»

Как будто в ответ на ее мысли в прихожей раздалось сухое щелканье отпираемых замков. На этот раз женщина не усидела на месте и пошла к двери, еще не зная, чем встретит Михаила – радостным возгласом или упреком из-за опоздания.

Но на пороге стояла пожилая вахтерша в мохеровом красном берете. Она сжимала связку ключей и настороженно оглядывала появившуюся перед ней молодую женщину. За ее спиной маячил молоденький милиционер, и один взгляд, брошенный на его аккуратную форму, окончательно выбил Елену из колеи. Она недоуменно нахмурилась и пробормотала что-то неразборчивое, делая отстраняющий жест, будто надеясь, что непрошеные гости исчезнут сами собой. Вахтерша в самом деле попятилась и громко заявила, оборачиваясь к милиционеру: