Читать книгу - "Постой, паровоз! - Владимир Колычев"

– Смелая ты девка, Натаха, – скупо улыбнулся вор. – Смотрю на тебя и вижу, что смелая. И Виконт о тебе хорошо отзывается. Яшу я давно знаю. Как умного человека знаю. Не думал я, что он такой глупый…

– Это еще почему? – удивленно повела бровью Наташа.

– А потому что красивая ты. А я красивых люблю. Вот возьму, и украду тебя у Виконта…

– Ты же не крыса, чтобы у своих красть.

– Не крыса. Но ведь и ты же не игрушка…

– Не игрушка.

– А сама можешь ко мне уйти?

– И какой в том резон?

– Верно, везде должен быть свой резон. Чем я хуже твоего Виконта?

– Как я тебе могу это сказать, если я тебя почти не знаю, – усмехнулась Наташа. – А если знаю, то со слов… Слова хорошие, но то слова…

– Поверь, не пожалеешь.

– Это что? Предложение?

– Смотрю на тебя и думаю, что да… Но я вор и жениться не могу…

– А я что, замуж прошусь? Я кошка, которая гуляет сама по себе, – усмехнулась Наташа. – Хочу с Виконтом, хочу с тобой…

– Давай со мной, – пронзительно посмотрел на нее вор.

От его гипнотического жуткого взгляда ей стало не по себе. Но язык не затупился:

– Что? Прямо сейчас давать?

– Ну зачем прямо сейчас? Посидим. Икра, ананасы в шампанском…

– Красота!

– Сама в шампанском купаться будешь. Если со мной…

– О-о!

– Да, Натаха, я такой! Ради тебя – звезду с неба!

– А какие они там, звезды на небе?

– А-а, хороший вопрос! – торжествующе улыбнулся Черняк, отчего обнажились его коричневые от чая и табака зубы.

А затем обнажился и спрятанный в его кармане перстень с рубином. Если он хотел внушить Наташе, что это и есть звезда с неба, то ему это удалось. Золото и камушки были ее слабостью, и она легко на них покупалась.

– Ух ты!

– Примерь!

Наташа не заставила себя долго ждать и украсила свой пальчик дорогим перстнем.

– Дарю!

– Я вся твоя! – вырвалось у нее.

В конце концов, она уже давно не девочка. И не потеряет ничего в постели с Черняком. А Виконт в обиде не будет. Подкладывал же он ее под мужиков в свое время. А тут сама ляжет. Спала же с Орликом, который браслет ей золотой за такое дело подарил. Ворованный, правда, был браслет. И перстень тоже ворованный. Пусть Черняк и не пробует ее в этом разубедить. Да он, впрочем, и не пытался…

Для приличия они еще полчаса посидели в ресторане. Потом прошли в парадный вестибюль гостиницы, поднялись на четвертый этаж, где Черняк занимал целый люкс. И никто не попытался его остановить. Правда, «этажная» покосилась на Наташу. Но с нее как с гуся вода: уже давно все равно, что думают о ней люди. Какая есть, такая и есть! И только сама может себя судить. А себя она сейчас и не думала осуждать. Еще чего! Что хочет, то и делает…

По большому счету, она не очень и хотела это делать. Но и отказать знатному кавалеру не могла. Зря… Черняк лишь поначалу держался в рамках, а потом его развезло. Такие вещи стал вытворять, что Наташа лишь облегченно вздохнула, когда все закончилось. А потом долго не могла заснуть от той боли, которую оставил в ней его маленький, но бессовестный «плуг»…

А утром она получила оплеуху. Пока что словесную.

– Сегодня у меня дела, а завтра, как закончишь работу, придешь ко мне, сюда, – повелительным тоном сказал он.

И так посмотрел на Наташу, что она почувствовала себя кошкой, угодившей в волчий капкан…

– Так я завтра уже работать не буду… – попыталась она возразить. – Сегодня последний день. Я же для записи в трудовой работаю…

Но попытка оказалась безуспешной.

– Будешь работать дальше. Потому что я этого хочу.

– Да, но…

– Никаких «но»! Я сказал!

Черняк получил свое. И теперь Наташа была для не него не более чем дешевая лахудра, о которую можно вытирать ноги. Вчера Черняк был кавалером, и она могла позволять себе вольности в разговоре с ним. А сегодня он – крутой пахан, который видит в ней бесправную «шестерку». И лучше не думать о том, что будет, если она откажется ему подчиняться. Надо же было так вляпаться!

– Хорошо, я поработаю еще несколько дней…

Наташа была напугана, но не торопилась задирать лапки кверху. Если нет возможности вырваться из силков, то надо хотя бы сделать так, чтобы не задохнуться в них.

– А пока ты подыщешь мне другую работу.

– Я подумаю. Тебе уже пора…

Черняк бесцеремонно выставил ее за дверь. Но Наташа не очень расстроилась. Ведь перстенек-то остался с ней. А это значило, что он и дальше будет делать ей подарки. А может, и не будет… И надо было ей сцепиться с проклятой администраторшей? И надо было попасться на глаза вору, который повел себя с ней как бык-покровитель – покрыл ее как ту глупую корову. Он вел себя с ней так, как будто она – быдло. А еще в шампанском обещал купать. Козел!

А ведь она может отомстить… Да, отомстит! Но не Черняку, нет, а той самой дуре, из-за которой и разгорелся весь сыр-бор. Может, на душе полегчает…

3

Семьсот тридцать шестой номер. Не работает розетка. Хорошо, если контакт перегорел. И плохо, если провод в стене замкнуло. Снова придется долбить. Долбить…

Зиновий невольно улыбнулся, вспомнив, как ругалась Люда, когда услышала это слово в устах прекрасной горничной. С Людой он уже помирился. Еще бы с Наташей помириться. Наташей ее зовут. Горничная Наташа, он узнавал. А может, и нет смысла мириться. Может, она уже и думать забыла об его существовании. Но ведь номер семьсот тридцать шестой. Это этаж, на котором работает Наташа. Может, он снова увидится с ней? Хотя бы одним глазком на нее глянуть…

Номер пустовал. Видно, что уборка здесь уже произведена. Свежие накрахмаленные наволочки на подушках, начисто вытертый стол, графин с водой, рядом – вымытые стаканы. Это хороший номер. Люкс. Здесь и телевизор есть, и холодильник. Только вот электричества в розетке нет. Да и не может быть – розетка наполовину из гнезда выдернута. Наверное, постояльцы в пьяном угаре постарались.

Зиновий обесточил номер и принялся устранять неисправность. Контакт из паза вышел. Сущий пустяк. И розетка в гнездо легко вставляется. Можно подавать электричество.

Он уже собирался выходить из номера, когда появилась Наташа. Как будто солнце из-за туч унылой жизни вышло. Зиновий невольно поймал себя на мысли, что надо бы зажмуриться, дабы не ослепнуть от этой красоты…

– Привет! – небрежно, но первой поздоровалась она. – Не починил?

– А-а, да… – потрясенно протянул он.

– Что да? Да, починил? Или да, не починил?