Читать книгу - "Восьмое делопроизводство - Николай Свечин"

С января 1910 года в центральных губерниях участились нападения на артельщиков и почтальонов. Хорошо вооруженные банды врывались в купе поездов и расстреливали перевозчиков вместе с охраной. Или поджидали жертвы возле банка — тогда к убитым присоединялся еще и постовой городовой. К маю количество ограблений превысило полтора десятка. Счет украденным суммам шел на сотни тысяч рублей. Самое страшное, что при этом гибли люди…

Местная полиция была бессильна. Нападения происходили в разных местах. Одной шайке такое не под силу, но сколько же их? В уголовном мире тоже есть мода — мода на преступления. Пять лет назад, например, очень умножились ограбления квартир. Потом первенство взяли кражи грузов на железных дорогах. А сейчас самым опасным стало перевозить наличные деньги по назначению. Кто-то цапнул первый крупный куш, остальные раззавидовались, и вот повсеместно начали стрелять несчастных артельщиков…

В конце концов дошло до Столыпина. Получив очередную сводку происшествий, он вызвал на ковер Курлова.

— Павел Григорьевич! — премьер-министр едва дал подчиненному сесть на стул. — Что это такое? Опять?

— Вы о нападениях?

— А о чем же еще! За три дня два. В поезде Москва — Нижний Новгород прострелили грудь доверенному банкирского дома Беринга. Похищено восемнадцать тысяч рублей. Заодно тяжело ранен жандарм. А в Петербурге напали на артельщика Северных железных дорог. Чуть не на пороге Виндавского вокзала! Убиты и он сам, и сопровождавший его охранник, исчезли семь тысяч с мелочью. Сколько это еще будет продолжаться?

— Но что мы можем сделать? — развел руками товарищ министра. — Особенно если в поездах. Железнодорожная жандармская полиция вести дознания не обучена. Нападения происходят регулярно, но в разных пунктах…

— Вдруг это одна банда, пусть многочисленная? — перебил Курлова премьер. — Накрыть ее, и делу конец.

— Маловероятно, Петр Аркадьевич. Посмотрите, какой охват! От Гродно до Екатеринбурга и от Вологды до Одессы. Таких банд, слава богу, не бывает. Орудует куча мелких. Вот и не можем их никак поймать. Каждое сыскное отделение само за себя. Случаются и успехи — в Екатеринодаре, например, попались пять экспроприаторов.

Столыпин раздраженно теребил ус, потом сухо спросил:

— Как поставлена организация дела?

— Э-э… Департамент полиции осуществляет общее руководство.

— Общее руководство это, Павел Григорьевич, общие слова. Кто конкретно ведет надзор за дознаниями?

Курлов молчал. Премьер-министр крякнул и положил на стол сжатый кулак:

— Поручите Лыкову, пусть разберется. Хотя бы в Петербурге и губернии, где до государя быстро доходит.

— Слушаюсь.

— От других дел освободить, а спрашивать только за налеты. Все подобные случаи в округе теперь его. Алексей Николаевич опытный человек. Он отыщет зависимость: одна там банда или дюжина разных.

— Слушаюсь, Петр Аркадьевич. Только… как там представление? Лыков давно заслужил производство в следующий чин. Бумаги я подавал. В Рождество прокатили… Мне уж смотреть ему в глаза неловко.

— Будет ему статский. Я иду завтра к государю, надеюсь на хороший исход.

Генерал-лейтенант вышел из кабинета премьера и направился внутренним коридором в соседний подъезд. Давно прошли те времена, когда Столыпин прятался от бомбистов в Зимнем дворце. После взрыва на Аптекарском острове, унесшего жизни десятков людей, Петр Аркадьевич переехал во Вторую Запасную половину дворца. И даже променад совершал по крыше, гуляя между статуями… Год назад, когда обстановка в стране наладилась, он вернулся на Фонтанку, в служебную квартиру министра внутренних дел.

Большой комплекс казенных зданий на углу с Пантелеймоновской имел один общий адрес: набережная реки Фонтанки, 16. На самом деле в лабиринте дворов пряталось множество ведомств и служб. Квартира министра занимала один из подъездов. Соседний вел в Департамент полиции. Кроме него, в помещениях располагались канцелярия МВД, почтово-телеграфная контора, небольшая внутренняя тюрьма, типография, архив, эмеритальная касса министерства, квартиры директора департамента полиции и начальника Особого отдела.

Курлов прошел коротким коридором и оказался в приемной Зуева.

— Нил Петрович у себя? — спросил он секретаря.

— Точно так, — ответил тот растерянно. — Прикажете провести ваше превосходительство?

— Кто там?

— Вице-директор Харламов и чиновник особых поручений Виссарионов.

— Проводите.

Через секунду мелкие сошки прыснули из кабинета директора, как тараканы. Товарищ министра велел им подождать в приемной — срочное поручение от Столыпина.

Зуев встал напротив генерала и вперил в него настороженный взгляд. Ох уж эти срочные поручения…

— Садитесь, Нил Петрович. Я недолго.

Действительный статский советник присел на край стула.

— Как там Алексей Николаевич поживает?

— Лыков?

— А у вас, что, таких двое?

— Виноват, — вскочил Зуев. — Такой один.

— Ну и? Да вы садитесь.

Директор самого грозного в империи департамента опять сел, секунду подумал, ища в вопросе генерала подвох, и осторожно ответил:

— Неплохо, вроде, поживает. Давеча из Чернигова вернулся.

— Получается у него бумажная работа? Не заскучал боевой конь?

Тут уж Зуев задумался всерьез. Скажешь, что заскучал, и опять ушлют Алексея Николаевича в тьмутаракань.

— Я почему спрашиваю, — решил помочь собеседнику Курлов. — Сводку прочитал Петр Аркадьевич. А там опять два налета с жертвами. Очень ему это не понравилось.

— Кому ж такое понравится? — шмыгнул носом Зуев.

— Вот-вот. Господин премьер-министр приказал положить этому конец. Ну в том смысле, что принять особые меры. А именно поручить коллежскому советнику Лыкову дознание по налетам в Петербурге и губернии.

— Ага… — будто про себя прошептал действительный статский советник.

— От всех остальных дел Алексея Николаевича велено освободить. Дознания по имевшим место случаям объединить в одно. И… дать результат. Как можно быстрее.

— Только по столице и губернии? — уточнил Зуев. — А Москву?

— И Москву тоже отдать ему.

— Э-э… Трудное дело, Павел Григорьевич.

— Было бы легкое, поручил бы другому. А тут нужен Лыков.

— Слушаюсь, ваше превосходительство.

Курлов немного обмяк и спросил с человеческой интонацией:

— Нил Петрович. Для дела тут большой вред?

— Что Лыков бросит Восьмое делопроизводство? — догадался Зуев. — Не очень. Плохой из Алексея Николаича бюрократ получается. Жаловался он мне недавно, что забывает, как жуликов ловить… А место поручим Скрыдле, у того задница крепкая, всех пересидит.