Читать книгу - "Невеликий комбинатор - Сергей Гуреев"

— Тогда начнем без протокола. Пока, — жестко произнес прокурор и следом за Лысинским вошел в гостиную. — Поясните, с какой целью вы предложили этот мешок лейтенанту Инженерно-Космических войск Попову?!

Четкие рубленые фразы расстреливали олигарха в упор, лишая воли к сопротивлению. Он недоуменно покосился на офицера. Тот застрял в прихожей, многозначительно толкая перед собой злополучный мешок с деньгами. То, что у оборотня оказалось двойное дно, сомнений не вызывало. «Подставили!» — понял Роман Романович.

— Молчите? Бесполезно! — продолжил Холодов. — Вот протокол. Как честный человек лейтенант Попов во всем признался!

В глазах Лысинского потемнело. Государство не любило олигархов. Оно их либо сажало, либо исторгало наружу, в застойное болото европейской тоски. Куда-нибудь в сырую и туманную Англию. Роман Романович звериным чутьем опытного бизнесмена почуял, что поторговаться с прокурором не выйдет. Следовательно, второй вариант отпадал как бесперспективный. Можно, конечно, было сдать Теплого — истинного виновника всех бед. Но уголовники в соседней комнате наверняка подслушивали. Умирать по-прежнему не хотелось. Да и в тюрьму тоже. Он с тоской вспомнил ярко-желтую бейсболку…

И сразу же раздался стук в дверь. Совпадение получилось настолько мистически-невероятным, что Лысинскому до жути захотелось сплюнуть через левое плечо. Но там торчал оборотень с двойным дном и мешком денег. Плевать на представителя Вооруженных сил не стоило. Едкую горечь потрясения пришлось проглотить.

— Я открою? — вопросительно промямлил олигарх.

— Я помогу, — недоверчиво отозвался прокурор.

Они вышли в прихожую плечом к плечу, связанные незримой нитью острой неприязни. Родион Семенович Попов посторонился, вжавшись в стену и убрав с дороги тяжелый мешок. Щелкнул замок. Дверь открывалась медленно, тягуче и даже как-то интригующе. В проеме показались ботинки, полы длинного пальто, потом на фоне заснеженных ночных Шапок замаячило белое пятно невероятно спокойного лица. Посередине пятна распахнулась розовая дырка рта, и оттуда вытекли вкрадчивые слова:

— Привет, Рома.

Лысинский остолбенел. На крыльце стоял… Теплый! Жуткий убийца был одет в безупречный костюм и строгое пальто английской шерсти «от кутюр». Опытный взгляд Романа Романовича безошибочно опознал руку Лагерфельда. От старого знакомого за километр разило респектабельностью. Шапки-2 накрыл аромат элитного парфюма. Уголовник задумчиво прищурился, будто прицеливаясь в переносицу олигарха, и задушевно спросил:

— Прокурор у тебя?

За спиной Романа Романовича возник Холодов.

— Я вас слушаю, — сказал он напористо и требовательно. — Предупреждаю: вы должны говорить правду и только правду!

— Ага. Сейчас, — охотно согласился Теплый и сунул руку за пазуху.

Две пары серых, почти стальных глаз вдруг уперлись друг в друга. Лысинский сделал шаг в сторону, и двое удивительно похожих мужчин оказались лицом к лицу. Внезапно самым главным в жизни для них стал взгляд напротив. Загадочный, притягательный и в то же время знакомый до ностальгических спазмов. Мир вокруг застыл. Мелкие детали перестали существовать. И только рука Теплова жила отдельно от остального тела. Она плавно, вроде бы никуда не торопясь, выныривала из глубин пальто, сжимая что-то в кулаке. До ее появления оставался краткий миг. Всего лишь миг, длиною в целую жизнь. В прихожей сгустилось напряжение, обволакивая звенящей тишиной неподвижные фигуры людей у порога. Из-за отворота пальто показалось запястье… Вот-вот что-то должно было произойти. Что-то решающее и бесповоротное, как извержение вулкана. Рука резко дернулась. Глаза прокурора округлились, словно в последнее мгновение он понял…

— Контактер!!! — радостный вскрик взорвал застывшее напряжение.

Павел Карлович Холодов вздрогнул и тряхнул головой, избавляясь от наваждения.

Лысинский вздрогнул, протиснулся поближе к природе и свежему воздуху и оказался на крыльце.

Теплов вздрогнул и раздраженно скрипнул зубами. Его рука поспешно юркнула обратно за пазуху. Все трое уставились на женщину, целеустремленно шагающую к ним из дальнего конца коридора. Следом за ней на обширных просторах прихожей вдруг возник скелет, обрамленный мышцами, сосудами и прочими натуралистическими подробностями. Трое солидных немолодых мужчин почувствовали некоторую оторопь и снова вздрогнули. Скелет качнулся от стены к стене. При этом его синевато-сизые кишки, торчащие напоказ сразу под ребрами, колыхнулись, извиваясь, как голодные гадюки.

— Контактер!!! — опять вскрикнула женщина.

— Только объединенные усилия помогут нам консолидироваться в конгломерат, — не задумываясь ответил Карл Ильич, машинально изображая вежливую улыбку.

Прокурор вздрогнул третий раз. Гораздо сильнее, чем раньше. Он мгновенно побледнел и покрылся мелкой росой выступившего пота. Его идеально постриженная голова повернулась, как башня тяжелого танка, — натужно и медленно. И снова две пары серо-стальных глаз встретились в безмолвной дуэли… Карл Ильич Теплов кривовато усмехнулся и спросил, заранее зная ответ:

— Узнал?

Павел Карлович Холодов провел жестким шершавым языком правдолюбца по мгновенно пересохшему нёбу и нечеловеческим усилием протолкнул сквозь стиснутые зубы:

— Папа?

— Контактер?! — намного тише вопросительно произнесла женщина, останавливаясь.

— Мама?! — раздалось у нее за спиной.

Из-за полуоткрытой входной двери высунулся лейтенант Попов и недоуменно уставился на перепачканную краской Терезу Марковну.

— Родион?! — в свою очередь удивилась она.

— Санта-Барбара! — пробормотал Лысинский, окончательно выбираясь на крыльцо.

Ему было пора. В неразберихе всеобщего генетического родства и тотального бразильско-индийского узнавания появился шанс на побег. Другого удобного момента могло и не представиться. Пользуясь драматической паузой, Лысинский сделал несколько шагов в полумрак. Он втянул голову в плечи, словно хотел таким образом спрятаться от посторонних взглядов, торопливо развернулся и побежал вдоль дома.

— Ауфвидерзейн! — жизнерадостно помахал ему вслед скелетообразный фашист.

Остальные близкие родственники, нашедшие друг друга в Шапках, оказались слишком заняты, чтобы обращать внимание на суетливые телодвижения бегущего олигарха.

После чисто английского отбытия Романа Романовича в безразмерной прихожей его осиротевшего особняка остались стоять пять человек. Они стояли молча, держа мертвую паузу, начиненную грядущими откровениями, а над ними сгущалось облако полного абсурда. Все кого-то узнали. Невероятное совпало. Разгадки назрели. И как разбираться в этой каше из нелепых, совершенно никому не нужных встреч, было непонятно. Но надо. Первым из оцепенения вышел прокурор города — Павел Карлович Холодов. В любом месте, в любое время он, в первую очередь, представлял Закон. И любые ситуации предпочитал расценивать согласно Уголовному кодексу. Или, на худой конец, — Гражданскому. Прокурор сделал шаг к двери, чтобы никого не упустить из виду. Одновременно пресекая возможные попытки к бегству. Цепким колючим взглядом он прошелся по фигурантам, застывшим вокруг, достал из кармана черный блокнот и веско произнес: