Читать книгу - "Внебрачная дочь продюсера - Анна и Сергей Литвиновы"

– Понятно… А ты квартиру наркомана осмотрела?

– Ох, Ник… – В памяти всплыл окровавленный труп на полу, и Леся взмолилась: – Давай поговорим об этом при встрече. Завтра я приеду в офис, и мы все обсудим.

– Ну ладно. – Кривошеев ответил без всякого удовольствия, но настаивать не стал. – Спи спокойно, а завтра, как штык, на работу, лучше к девяти. Но учти – если ты там, на даче, вдруг оказалась вместе с Василием – я бы на твоем месте был предельно осторожен.

– Нет здесь никакого Василия, – во второй раз соврала Леся. Но не удержалась, спросила: – А почему я должна его остерегаться?

– А ты пошевели мозгами-то, – нелюбезно ответствовал детектив. – Подумай: кому выгодна такая эпидемия смертей в семействе Брагина? Сперва убит отец, потом, в один день, оба его сына… Кто теперь все его имущество унаследует, движимое и недвижимое? Фирму, квартиры, особняк? Говорят, еще дом на Мальте имеется…

Леся возразила:

– Унаследует один человек, вдова. Вера Петровна.

– Правильно. Но я ей, учти, сейчас что-то никак дозвониться не могу… Телефон временно недоступен… Я, конечно, понимаю: оба сына убиты, шок… А если и она вдруг уже мертва? Или скоро умрет? Дай ей, конечно, бог здоровья. Кто тогда все брагинское наследство получит?

– Не знаю, – опять солгала Леся – на самом деле она все знала или, вернее, догадывалась. Подозрение вмиг ледяной рукой сжало ее сердце.

– А ты знаешь, – спросил сыщик, – что твой любимый Васечка – родной племянник Брагина?

«Как я должна отреагировать? – подумала она. – Воскликнуть: не может быть! Сказать, что Васечка совсем не ее любимый?» Она не нашла ничего лучше, чем промолчать. Подозрение и страх постепенно росли у нее в душе. Горло перехватил спазм, заболело внизу живота. А Ник продолжал:

– За вычетом вдовы, Василий – единственный и непосредственный наследник всего состояния Брагина. Кстати, в сложившихся обстоятельствах за жизнь Веры Петровны я не дам и рваного рубля.

Леся с замиранием сердца спросила (реплика далась ей с трудом, в горле пересохло):

– У тебя – или у милиции – есть против Василия какие-то реальные улики?

– Не знаю, – ответил Кривошеев («Тоже соврал? Или правду сказал?»), – однако мотив у Васьки имеется мощный… Ладно. Тебе моя помощь не нужна?

– Нет, спасибо, – холодновато отказалась Леся.

– Ну, смотри, как знаешь… Тогда жду тебя завтра на работе. И береги себя. Не перебегай железнодорожные пути перед близко идущим поездом.

На столь жизнеутверждающей ноте сыщик отключился.

Леся в изнеможении села на лавочку. Мысли ее понеслись вскачь.

«А вдруг Васечка и вправду убийца?.. Нет-нет, быть не может!.. А ведь Кривошеев еще не знает, что парень оказался рядом с домом наркомана, ровно когда я обнаружила труп… Но детектив, даже не зная об этом, все равно подозревает Василия… А если б я еще ему сказала, при каких обстоятельствах его сегодня встретила? Тогда Кривошеев точно своего бедного друга в милицию сдал бы… А мотив у Васи и вправду мощный. Родителей его нет в живых (больше того, они убиты, а душегубов так и не нашли!). Мертвы и Брагин, и двое его сыновей. Осталась только вдова. А если и ее не станет – все унаследует Васечка. А там – ох какие миллионы!.. И дядю своего Василий мало сказать что не любил – он его ненавидел. Но…»

Леся машинально вошла на террасу и посмотрела на диван, где спал Вася. Теперь тот лежал на боку, положив на ухо подушку. Он раскрылся почти до пояса, и Леся видела его плечи – широкие, мускулистые, и спину, худую и беззащитную и слегка загорелую.

«Не мог он убивать, – с облегчением подумала Леся. – Для того чтобы своего родного дядю прикончить, а потом обоих кузенов, надо быть монстром. А Вася – совсем не монстр. Он хороший парень, милый и тактичный. У него, видать, нет в крови гена насилия – иначе он и со мной бы не вел себя столь щепетильно. Он слишком чуткий для того, чтобы быть убийцей».

Однако темное «я», с некоторых пор поселившееся внутри девушки, возразило. (Откуда оно взялось, это темное «я»? Благодаря кому оно появилось в душе, и все росло и росло, леденело и застывало? Может, его привнес Кривошеев – своей подозрительностью? Или Петька Брагин – своими сегодняшними приколами? Или, еще раньше, его отец-продюсер, начавший лапать ее в собственной прихожей? Или все произошло еще раньше, шесть лет назад? Однако не столь важен генезис темной силы, поселившейся в ней, – важно то, о чем она, эта сила, Лесе нашептывала.)

«А может, Вася – маньяк? Говорят, маньяки в жизни – интеллигентные, тишайшие люди… До женщины пальцем боятся дотронуться… Может, и Вася такой?.. Вот он и ковбойки любит носить, как Чикатило…»

«Но маньяки своими преступлениями обычно не преследуют корыстных целей», – возражало девушке ее иное (и пока главное), светлое «я».

«А вдруг, – настаивала на своем темная, подозрительная ее половинка, – Василий – исключение, маньяк-корыстолюбец? Какой спец по судебной медицине возьмется утверждать наверняка, что такого рода преступников вовсе не бывает?»

Чтобы отвлечься от бесконечного прокручивания одних и тех же мыслей, Леся взяла мобильник и набрала номер вдовы Веры Петровны Брагиной. «Я не буду с ней говорить, – решила она, – о чем можно говорить с матерью, только что потерявшей двух сыновей? Я услышу ее голос и сразу повешу трубку. Я просто узнаю, что у нее все нормально».

Однако номер не отвечал. Дважды подряд прослушав «попробуйте перезвонить позднее», Леся в отчаянии нажала на «Отбой».