Читать книгу - "Отроки до потопа - Олег Раин"

За вещи свои Серега не волновался, Антон, конечно, все аккуратно собрал и перенес куда надо. Само собой, урок английского он пропустил, но литература еще вроде только начиналась. Добрая Маргоша на опоздания обычно смотрела сквозь пальцы — и даже не сквозь, а вообще безо всяких пальцев. Пришли на урок — уже хорошо. И все же Серега наперед заготовил извинительную речь. После того разбирательства старенькая учительница к нему особенно благоволила, а посему не хотелось злоупотреблять доверием.

Тем не менее, поднявшись на третий этаж и приблизившись к кабинету Маргоши, Серега обнаружил, что никакой литературой здесь не пахнет. Дверь в класс была приоткрыта, учитель отсутствовал, а ученики вольно гомонили, разгуливая по проходу между партами и стеной, как по проспекту. Приглядевшись, Серега увидел прицепленные тут и там распотрошенные тетрадные листки. Кто-то налепил их на скотч, разместив неровной вереницей на доске и стенах — в аккурат под портретами великих.

Озадаченно мотнув головой, Серега приблизился к Антону. Приятель сидел, чуть нахохлившись, и выглядел откровенно смущенным.

— Как там у тебя, отвел Геру?

— Ага.

— Что он, правда, здорово нализался?

— Ну, не то, чтобы вусмерть, но прилично.

— Во, осел-то!

— Дурак, конечно. Я тоже ему сказал… — Серега покосился в сторону доски, у которой балагурило больше всего народу. — А тут у вас что?

— У нас-то? — Антон неопределенно пожал плечами. — Да очередной цирк. Пацаны вон тетрадь у Тарасика сперли, в перемену по всему классу развесили. Типа, галереи. А Тарас как увидел, сразу за циркуль схватился. Ты же его знаешь — психованный тип. Экза… Экзальтированный, короче. Хотел все посрывать на фиг, только кто же ему позволит! Видишь, сколько баранов кругом. Вот он и побежал плакаться. Марго, понятно, за ним рванула. А у нас продолжается веселуха. Полный, короче, трэш.

— Шоу мает гоу он?

— Типа того…

Серега присел возле Антона. Скверные предчувствия продолжали его терзать, сердце бумкало, предупреждая о близкой опасности. В самом деле, сначала Гера, потом Тарасик…

— Слушай, а где Ева?

— Ева? — Антон покрутил головой, даже чуть привстал. — Не знаю. С английского не видел… Мне же твои манатки собрать надо было, то-се.

Вслед за другом Серега повторно осмотрелся. Картинка ему окончательно разонравилась. Тарасик, конечно, тот еще перец, но зачем чморить-то человека? А если он, в самом деле, поэт? Если в один прекрасный день вылезет на сцену и скажет, что чмо болотное — все его одноклассники и ни один гад не заступился, когда расклеивали по стенам его первые стихи. В самом же деле, задергали человека! Скоро не за циркуль — за нож будет хвататься. И пришьет кого-нибудь — как в тех же американских школах. Каждый ведь месяц передают в репортажах! Типа, приходит какой-нибудь лоб со стволом и валит своих таких же. А потом вокруг ноют и удивляются — с чего бы? То есть сначала киновампирами мозги засоряют, сказочки о правах вкручивают, а потом удивляются. А фига ли удивляться? Если, скажем, у меня права и если я шпалер могу без проблем достать, то чего я буду терпеть Кокера, скажем, или Гошу с его дебильной физией!

Серега заводился все больше. Знакомое предчувствие щекотало гортань, предвещало назревающую беду. А может, не назревающую, а уже созревшую — как какой-нибудь фурункул на причинном месте. Вроде и больно сидеть, а пока штанов не снимешь, не увидишь…

Народ, между тем, бродил от листка к листку, громко озвучивал те или иные перлы.

— О! Я тащусь!.. Слушайте прикол… — Кокер вскинул руку, привлекая всеобщее внимание, заговорил нарочито идиотским голосом: — «Всю жизнь я пытаюсь казаться нормальным, но это трудная роль, а я плохой артист. Все делают так, а я эдак, и мне больно. Я стыжусь и постоянно попадаю впросак, наступаю в лужу»…