Читать книгу - "Эксперт по убийствам - Николь Апсон"

В доме номер шестьдесят шесть тишина и покой являлись редкими посетителями, но стоило им объявиться, как Джозефина встречала их с распростертыми объятиями. А в воскресенье в послеполуденные часы, когда ей надо было о стольком поразмышлять, она им радовалась больше чем когда-либо. Джозефина посмотрела на часы и прикинула, что, пожалуй, еще с полчаса ее никто не побеспокоит и она сможет в полном одиночестве собраться с мыслями и привести хоть в какой-то порядок царивший в студии хаос. Но не успела писательница приступить ни к тому ни к другому, как в дверь позвонили.

— Арчи! Какой приятный сюрприз! Я думала, это Марта.

— Боже мой, ты ждешь грозную мисс Фокс? — Он изобразил на лице вселенский ужас. — Если бы я знал, то захватил бы на подмогу Билла.

Джозефина рассмеялась и поцеловала его.

Боюсь, она действительно заявится. Я позвонила подружкам, чтобы узнать, как у них дела после вчерашнего вечера, но Лидии не было дома. А Марта оказалась в таком плохом настроении, что я не удержалась и пригласила ее прийти ко мне на чай. Похоже, у них проблемы. Марта сказала, что ей нужно со мной поговорить.

— Тебе она и вправду нравится? Или ты пытаешься поддержать Лидию в ее очередном любовном кризисе?

Усмехнувшись, Джозефина провела его в студию.

— Только не делай вид, что ты безумно от этого устал. Что может Лидия поделать, если она такая…

— Ветреная? — подсказал он насмешливо, пока Джозефина подбирала подходящее слово.

— Неуравновешенная, — отпарировала она, улыбаясь. — И мне действительно нравится Марта, даже очень нравится. Я надеюсь, что у них все уладится, и думаю, что только незаурядный человек сможет быть на вторых ролях при Лидии и при этом чувствовать себя счастливым. Конечно, Марта может быть и незаурядной, и грозной одновременно. Но ты не волнуйся: если она явится до твоего ухода, я тебя прикрою. Хотя непохоже, что ты от кого бы то ни было нуждаешься в защите. — Джозефина еще раз оглядела комнату в тщетных поисках свободного места хотя бы на одном из разномастных стульев. — Давай сядем на полу, но сначала я принесу тебе чашку кофе. Вид у тебя совершенно разбитый.

— Спасибо, не беспокойся. Мне нужно с тобой поговорить, а времени побыть наедине у нас совсем немного. Ты здесь одна? В кухне никого нет?

— Никого, девочки вместе с Джорджем ушли в кафе на ленч, а Снайп сейчас у Создателя — я имею в виду, не навечно. Ты же знаешь, где она обычно по воскресеньям.

— Конечно, — рассмеялся Арчи, но не очень весело.

Джозефине почудилось в этом смехе что-то зловещее. Что инспектор собирается ей рассказать? Не случилась же в этот выходной еще одна трагедия?

— А как там Хедли Уайт? Я слышала, вы его поймали. — Арчи удивленно поднял брови, и она пояснила: — Марта сказала, что Лидия пошла в Ярд попросить тебя с ним повидаться. Ты, наверное, с ней разминулся. Она явно о нем волнуется. Ты так же, как и Лидия, считаешь, что парень ничего плохого не сделал?

— Я не думаю, что он кого-нибудь убил. Но я почти уверен, что он врет насчет того, где он был во время убийства Элспет, и если это так, то, значит, он уговорил Суинберна обеспечить ему алиби. Но, честно говоря, я не думаю, что тут кроется какое-то злодейство. Он не первый подозреваемый, который считает, что улучшит свое положение, если сможет доказать, что был во время совершения убийства не один. Мы проводим обычный анализ, но вряд ли его результаты Уайту чем-нибудь повредят. — Арчи рассказал Джозефине, как расстроился Хедли, узнав о смерти Обри, и добавил: — Даже если мы сочтем Уайта невиновным, его несчастья на этом не кончатся, поэтому я рад, что Лидия его поддерживает. Чтобы пережить смерть двух любимых людей, ему без поддержки не обойтись. Но я пришел не из-за Хедли. С тех пор как я с ним говорил, кое-что произошло. Я получил твое сообщение об ирисе. Скажи, а не упоминался ли, случайно, цветок рыцарского благородства в книге Винтнера?

— Упоминался, — ответила она удивленно. — Сегодня утром я начала читать рукопись Марты, и она напомнила мне роман Винтнера, но не содержанием — оно современно и совсем о другом, — а стилем. Я знаю, что Марта в восторге от его первой книги. Но как ты догадался про ирисы и Винтнера?

— Да потому что, куда ни глянь, везде его мерзкая рожа, и, судя по тому, что я узнал о нем в последние пару часов, когда он принимался писать «Белое сердце», ирисы не давали ему покоя. С другой стороны, рассуждать о рыцарском благородстве — не его ума дело. — Арчи заметил, что лицо Джозефины помрачнело, как случалось всякий раз, когда упоминалось имя Винтнера, но теперь Пенроуз наконец может избавить ее от чувства вины раз и навсегда. — Ты должна внимательно выслушать то, что я тебе сейчас расскажу, и поверить мне. Ты не виновата в смерти Элиота Винтнера.

— Арчи, бессмысленно обсуждать это снова и снова, — сказала она решительно и привстала с пола. — Мы с тобой никогда не сойдемся во мнении поэтому вопросу, и мне только тяжелее, когда…

Он поймал ее за руку и мягко развернул лицом к себе.

— На сей раз это не только мое мнение. Ты поверишь, если тебе об этом скажет тот, кто знал Винтнера? Поверишь тому, кто поклянется, что его самоубийство связано с его прошлым, с тем, что случилось до того, как ты написала пьесу или вообще о нем услышала?

Джозефина посмотрела на Пенроуза растерянно, сбитая с толку его словами и боясь признаться себе, что в них таилась надежда на помилование.

— Но ведь Винтнер оставил записку, объясняющую, почему он это сделал. На суде ее прочли вслух. Он в ней утверждал, что, проиграв дело, потерпел крушение: финансовое и эмоциональное, и газеты с радостью подхватили это утверждение, потому что он во всем винил меня. — Вопреки совету всех ее друзей, включая Арчи, Джозефина решительно отправилась на суд по делу Винтнера, рассчитывая таким образом избавиться от своих мук. То, с чем она там столкнулась, не могло ей присниться даже в самом страшном сне, и Джозефина до сих пор помнила, какой гнев охватил ее, когда прочитали вслух предсмертную записку Винтнера. Сидя в душном зале суда, между Леттис и Ронни, настоявших на том, чтобы пойти вместе с ней, она слушала предсмертные слова покойного, обвинявшего ее в воровстве его произведения, а судопроизводство — в том, что оно это воровство узаконило. Однако самым мучительным для нее были не злобный тон записки и не ложность обвинений, а охватившее ее тогда и гложущее до сих пор всепоглощающее чувство стыда и собственной беспомощности. Впоследствии, несмотря на многочисленные просьбы репортеров и оскорбительные для нее заметки в газетах, она твердо отказывалась выступить в свою защиту — частично из-за нежелания быть объектом публичных разбирательств, но главное, из страха, что ее оправдания окажутся неубедительными. — Эта записка была литературным шедевром, — с горечью добавила она. — Намного более впечатляющей, чем большинство его книг. Винтнер даже просил Бога простить меня. Я думаю, он мог позволить себе такое великодушие, потому что знал наверняка, что сама я себе этого никогда не прощу.