Читать книгу - "Казнь в прямом эфире - Сергей Бакшеев"

6 июня. Сутки после казни

Ровно в девять тридцать утра объявление о Заседании № 2 исчезло с экрана и включилась трансляция. На первый взгляд ничего не изменилось: та же мрачная камера, тот же стул по центру и тот же подсудимый.

Да, это снова был Борис Панин! Но в углу экрана мерцало пояснение — запись от 5 июня. Таймер показывал, что идет отсчет последнего часа. Это был тот самый кусок записи, замененный на монтаж из предыдущих сцен. Теперь всем предстояло узнать судьбу подсудимого.

Неожиданно в кадре перед Паниным появился человек в маске сварщика, на нем был рабочий комбинезон и резиновые перчатки. В руках сварщик держал газовую горелку, подсоединенную к шлангу. Он о чем-то спросил Панина, и из наконечника горелки вырвалось пламя. Огненная струя поиграла перед лицом обезумевшего узника, сместилась вниз, угрожая прожечь его пах.

Звука по-прежнему не было, но было ясно, что сварщик что-то требует от педофила. Панин отчаянно кивал, но сварщик продолжал играть на его нервах. Сопло горелки поднялось вверх, пламя издевательски медленно описало контур вокруг головы Панина и вдруг обрушилось на руку пленника. Тонкая огненная струя лишила педофила мизинца.

Сварщик отступил и исчез из кадра, а Панин беззвучно орал от боли и ужаса.

Когда он преодолел шок и стал вменяемым, включился звук. Панин отдышался и начал говорить:

— Да, это я увез ту девочку. Она училась в музыкальной школе и заходила в нашу пекарню. Я давно ее отметил — чистое милое создание. Не знаю, как ее зовут, она для меня Ландыш, самый нежный цветок.

Стало ясно, что признание в похищении Софьи Дороховой было условием, которое поставил сварщик. Панин умоляюще смотрел на вышедшего из кадра сварщика и продолжал:

— Я заманил ее в свою машину. Отвез в будущую пекарню «7 Пирогов» на Славянской улице. Помещение пустует, ждут оборудование. Я забелил витрину, чтобы не был виден баннер. Вход с улицы в центре здания. Девочку я спрятал в подвале.

Он облизнул пересохшие губы и перевел взгляд на камеру. Теперь он говорил нервно и сбивчиво:

— Я не мог устоять. Она, как Ландыш, я люблю таких. Да, люблю, вам этого не понять! За что меня судить? За любовь? Я только один раз с ней. Она цела, я старался не больно. Привязал, чтобы не убежала, и все. Но я оставил ей пирожное. Ее любимое пирожное с малиной и еще бутылку колы. Я позаботился о ней. Отпустите. Я все рассказал. Отпустите меня!

Он беспомощно опустил голову и продолжал бормотать о том, что сам страдает от любви, и умолял о пощаде.

— Решаю не я, а народ, — прозвучал глухой голос сварщика из-под железной маски. — Сейчас ты узнаешь приговор.

Таймер отсчитал последнюю минуту и обнулился. Зажегся красный свет и более уже не менялся. Итоги народного голосования были неумолимы. Казнить!

Чугунная гиря сорвалась с привязи. Панин заорал жутким голосом, глядя на приближающийся снаряд.

Елена зажмурила глаза, крик оборвался. Она подняла взгляд на Марата, опасаясь смотреть на дисплей.

— Гиря просвистела рядом с головой Панина, — сообщил Марат.

— Сварщик его пожалел? — изумилась Елена.

— Зря.

— Что с Паниным? Его отпустили? Тогда где он? — недоумевала следователь.

Валеев пожал плечами, указав на застывший кадр на экране с поникшим телом Панина.

И вдруг снова включилась видеокамера. На этот раз это была прямая онлайн трансляция из помещения Суда Народа.

К стулу с пленником подошел человек без маски. Он не скрывал своего лица. Петелина узнала его и обомлела от удивления.

Вошедший отстегнул обмякшее тело Панина, откатил его в сторону и накрыл пленкой. Запустил с помощью телефона счетчик обратного отсчета и разбил аппарат. В камере для казни зажегся зеленый свет, через пять секунд сменился на желтый, затем на красный.

Человек сел на место подсудимого и приковал себя также, как ранее был прикован к железному стулу Панин. С минуту помолчав, он посмотрел в видеокамеру и начал говорить.