Читать книгу - "Со мной летела бомба - Сергей Майоров"

До боли знакомый кабинет нашего Белого дома — ГУВД. Здесь решается судьба всех, кому не посчастливилось проявить себя так, как хотелось бы видеть людям, восседающим за столами. Передо мной весь цвет и элита руководства: заместитель начальника по работе с личным составом, начальник отдела кадров, начальник уголовного розыска города и еще пять человек с двумя-тремя большими звездами на погонах. Выше них — только небо.

Оскорблять себя я, конечно, не позволю, а в остальном для них — полная свобода действий. Один черт, решение ими уже давно принято, и я сейчас не в силах ничего изменить. Другое дело — как они решили меня уволить. Одно — за нарушение дисциплины, другое — в связи с назначением срока лишения свободы по приговору суда. Что сегодня — прелюдия? Удостоверение, например, отобрать? Может, в отношении меня уже и дело уголовное возбуждено?..

Нет, не думаю. Я ведь могу разговориться на суде. Впрочем, я себя просто подгоняю. Неприятно все до ломоты в суставах, вот и рисую углем на потолке.

* * *

Я был уволен приказом начальника ГУВД из органов внутренних дел за грубое и систематическое нарушение дисциплины. Подтверждением оного были многочисленные рапорты Обрезанова и Торопова. В них говорилось, что капитан полиции Загорский, ведомый себялюбием и гордыней, презрел интересы службы, вел себя в коллективе презрительно по отношению к коллегам, допускал многочисленные опоздания на службу, употреблял спиртные напитки как на службе, так и в быту. Одного этого уже было достаточно, но мне подмотали все, что только можно. Максим в паре с Тороповым, аки Ильф с Петровым, распинали меня и мою гордыню на свежеотпечатанных секретаршей ГУВД листах бумаги. Особенно драматично прозвучала фраза о том, что я, имея большой авторитет в коллективе, резко снизил показатели всего отдела. Глядя-де на меня, другие сотрудники, по привычке беря с меня пример, так же стали опаздывать на службу и проявлять недисциплинированность.

Обрезанова на экзекуции не было, он почему-то заболел. Но был Торопов, и рот ему заткнуть никто даже не пытался.

Меня терзали еще около получаса, вспоминая материалы пятилетней давности, «непонятные встречи с криминальными лицами» (это опера-то этими вопросами мучить, которому законом установлены встречи с криминалитетом!), и даже поставили в вину неумение создать собственную семью. Я решил дотерпеть до конца. И дождался. Из угла кабинета раздался робкий голос начальника следственного отдела:

— Может, предоставим человеку уволиться по собственному желанию? Зачем жизнь ломать?

Буря возмущения, раздуваемая замом по воспитательной работе:

— Чтобы дать ему возможность в последующем восстановиться в полиции? Я полагаю, что это тот случай, когда нам нужно проявить принципиальность. Нам такие деятели, как Загорский, не нужны. Мы от них избавлялись и будем избавляться.

Я не выдержал и расхохотался.

Я смеялся так, как не смеялся уже, наверное, лет десять. Я захлебывался от хохота, как малыш, глядя на Тома и Джерри. Что это было? Нервы? Облегчение от того, что я свободный человек и эти отвратительные рожи я не увижу уже никогда? Не знаю.

Был объявлен «приговор», я расписался в ознакомлении с ним, положил на зеленое сукно стола удостоверение и вышел на улицу. Уже на крыльце я почувствовал, что задыхаюсь…

Рванув воротник, я оперся на перила. Сейчас все пройдет. Нужно только постоять и отдышаться.