Читать книгу - "Птенцы «Фламинго» - Инна Тронина"

Звягин, беззвучно шевеля губами, смотрел на Аню. А потом тоже улыбнулся, забыв и про Хуторова, и про то, что сейчас совершил. Вокруг был не искусственный зимний сад, а настоящий дремучий лес под Питером, где Анька голышом удирала от его шариков с краской.

Она стояла вся в белом, в неземном сиянии, смотрела на Звягина лучистыми глазами. И он понял, что это — его смерть. Что всё кончено, и нечего дёргаться, пытаться бежать. Они повстречались в лесу, как и в первый раз, и теперь им навеки быть вместе. Вещий сон на прошлую пятницу не соврал и исполнился в високосный, самый несчастный день года. Владимиру всё стало ясно, и к нему пришёл покой.

— Ты ждал меня, Володя? Я вернулась. Твоя взяла, — спокойно сказала Анна, протягивая ему правую руку.

Охранник Хуторова, не забегая в сад, выстрелил с порога. Силуэт Звягина прорисовывался в свете уличных фонарей, и охранник не мог понять, почему тёмная фигура не двигается с места.

Владимира толкнуло вперёд, и он рухнул к ногам Анны. Из его рта хлынула тёмная вязкая кровь, а глаза почти сразу же остекленели. В него стрелял такой же профи и попал под левую лопатку, прямо в сердце. Охраннику легко было это сделать, потому что убийца хозяина никуда не бежал…

Анна с облегчением вздохнула и уже решила, что спасена, — пули охранника её не задели. Но в эту же минуту она увидела, что телохранитель Хуторова, резко согнувшись, сполз на порог оранжереи. Кто-то в него выстрелил, судя по всему, из пистолета с глушителем. Значит, Володька в оранжерее был не один. И потому всё — конец.

Однорукая девушка в алом платье, подобрав брошенный Звягиным «кольт», смотрела на Аню из-под чёлки глазами дикой кошки, в которых дрожали слёзы. Беатрис не смогла усидеть в будуаре; она спряталась за лианами и увидела всё. В Хуторова пошла одна пуля. Вторая досталась охраннику и вышибла из него душу. Третья ударила точно в сердце Анны Бобровской.

Потом Зула Бикбулатова спокойно вытерла пистолет, положила его рядом с двумя телами и ушла в будуар, потому что в оранжерее вспыхнул пронзительный свет. На весь клуб взвыла сирена. Перепуганные люди метались по холлу, а в ресторане смолкла музыка. Посетители сгрудились вокруг мёртвого Вениамина Хуторова и рыдающей Вероники. С улицы прибежали ещё два охранника; один из них стал вызывать по «мобиле» милицию и «скорую». Два других тормошили своего бездыханного товарища.

Никто наверняка не знал, что произошло в оранжерее, убит киллер или ранен, и потому предпочитали туда не заходить. Дверь на улицу тоже взяли под контроль, и сидящие в джипе поняли — дело приняло нежелательный оборот. Володя Звягин не появлялся, и Юлиан прикусил губу, решив, что его, скорее всего, взяли. Конечно, у Чёрного Аиста другие документы; но, если он жив, правда всё равно выплывет.

Анна перед тем, как умереть, нащупала руку Владимира, крепко стиснула её, словно боялась, что киллер изловчится и убежит, как бывало уже не раз.

Секьюрити предупредили, что сегодня в клубе на их шефа может быть совершено покушение, кажется, уже шестое по счёту. Но они не могли себе представить, что стрелок сумеет точно послать пулю в глаз объекту между их головами. Ещё меньше хуторовские ребята ожидали, что такой ас даст подстрелить себя под лопатку. Правда, как видно, он не вырубился сразу и отомстил за себя — и стрелявшему, и почему-то одной из девушек-инвалидов, часто бывавшей в клубе «Фламинго»…

… Ане было так холодно, что она цепенела, переставала ощущать своё тело. Кругом был снег. Сугробы, голубое небо, ослепительное солнце. А под солнцем — звёзды, очень много звёзд.

Аня шла босиком, по щиколотку проваливаясь в ледяное крошево. Ни дорожки, ни тропинки, ни кустика, ни деревца, ни дома не было вокруг.

Она шла прямо на огромную яркую звезду, белую и холодную, как всё здесь. От звезды тянулось шесть длинных лучей. Аня не закрывала глаза, но снег не ослеплял её. Просто нужно было идти туда, потому что сзади и с боков сгущалась мгла.

Аня не знала, куда и зачем идёт, где будет её пристанище. Она только помнила, что оставляет кого-то, и оставляет навсегда. Она никак не может вернуться, и оттого ей горько. Она не успела сказать какие-то нежные слова, попросить прощения у человека, перед которым виновата больше всего на свете. И это чувство мешало полностью отдаться свободе, чистоте последнего пути в белом безмолвии, в неземном свете. Ведь она же ШЛА, ШЛА своими ногами, без ходунков и костылей, даже без палки! И этого было достаточно для того, чтобы чувствовать себя счастливой.

Всё. Больше долгов не осталось. Кроме одного — перед крошечным ребёнком, который сегодня стал сиротой. И единственное сожаление мешало Ане самой сделаться белизной и светом — то, что она не сможет увидеть свою дочь взрослой, о чём мечтает каждая мать.

И вдруг Аня остановилась, потому что увидела фигуру, двигающуюся ей навстречу. Высокая, тонкая, очень знакомая ей девушка в собольем полушубке, лосинах и высоких сапогах быстро шла, почти бежала к Ане, и в ушах её вспыхивали крупные бриллианты. Тёмные волосы, собранные на затылке в хвост, локонами сбегали по спине до поясницы.

Поравнявшись с Аней, девушка внимательно взглянула ей в глаза. Во взгляде этом было много печали, укоризны, нежности. А через минуту Аня узнала свои серьги, которые оставила Машеньке в наследство.

Аня узнала бархатные глаза, зеленовато-карие, с очень чёрными ресницами, и словно углём подведённые брови. Пухлые, немного вывернутые губы дрогнули и скривились. Красавица на один миг заглянула Ане в душу и всё сказала ей. Молча сказала и прошла мимо.

Аня поняла, что не имеет права оглядываться в прошлое, потому что уже видела будущее. Её оставшийся на земле младенец здесь, на небесах, существует уже взрослым. Значит, ему суждено стать таким. В те мгновения, когда девушка в собольем полушубке и Аня смотрели друг другу в глаза, матери удалось прожить те годы, которые она потеряла.

А дальше их пути разошлись навсегда. Когда-то они были единым организмом, и роды разделили их. Всего четыре месяца мать и дочь были вместе. Теперь одна стала Вечностью, а другая устремилась навстречу судьбе.

Для Анны Бобровской всё закончилось. Для Марии Бобровской всё только начиналось…

* * *

Закрывшись в будуаре, Беатрис проглотила таблетку, вытерла слёзы и достала мобильный телефон. Несмотря ни на что, она должна была доложить Юлиану об исходе операции.

Юлиан схватил свою «трубу» и услышал голос Зулы Бикбулатовой — бесстрастный, даже бесцветный. Услышал и сразу же обо всём догадался — ещё до того, как она произнесла условную фразу.

— Аистов просил передать, что сегодня прийти не может…

— Но в остальном всё нормально? Экзамен он сдал?

— Сдал на «отлично», — ответила Зула и почувствовала, что теряет сознание.

Её сильно затошнило, и перед глазами поплыли блестящие радужные кольца. Стены и потолок будуара угрожающе зашатались.

— Молодец он. Ладно, когда сможешь, позвони. — Юлиан отключил связь, чтобы не подставлять Зулу, и увидел безумные глаза Фаины.