Читать книгу - "Глухое правосудие. Книга 1. Краснодар - Анна Александровна Орехова"

становились все больше. Ника в который раз подумала, что ни за что на свете не захотела бы оказаться на ее месте.

— Ты как? Держишься?

— Да, все хорошо.

— Если честно, по тебе не скажешь.

— Бледная?

— Не то слово.

— Я всегда такой была, унаследовала цвет кожи от бабушки. Она любила повторять, что нам надо дуэтом в театре мертвяков играть. Сейчас я бы с этой ролью справилась без подготовки.

Ника разлила чай по кружкам.

— В смысле? Ощущаешь себя мертвяком?

— Скорее вообще ничего не ощущаю. Хожу, ем, в окно смотрю, слушаю эти бесконечные допросы. Словно тело само по себе, а я где-то потерялась. — Она пододвинула кружку. — Извини, я не душу пришла изливать. У тебя своих забот хватает.

На Альбину было больно смотреть. Возможно, бледная кожа и досталась ей по наследству от бабушки, но этот отсутствующий взгляд — вряд ли. Ника еще вчера хотела как-то ее подбодрить, но в суде сделать это было непросто. Сейчас же атмосфера располагала.

— Я никуда не спешу. Мне кажется, тебе нужно выговориться, а у меня как раз имеются супер-уши. — Она указала на слуховой аппарат.

Альбина попыталась улыбнуться, вот только у нее ничего не вышло. Похоже, она забыла, как это делается.

— Не переживай. Я в порядке.

— Я же вижу, что нет. Сама говоришь, что ничего не чувствуешь. Может, потому что не позволяешь себе поддаться чувствам?

Ника через это проходила. Знала, что порой бывает так больно, что хочется выключить эмоции: забыться, отстраниться, обманывать себя и других, делая вид, что все хорошо. Со временем это начинает работать: боль притупляется, отчаяние отступает, но есть нюанс — невозможно подавить лишь часть эмоций. Вместе со злостью и тревогой исчезают любопытство и радость, жизнь становится пустой и монохромной. Похоже, именно это происходило с Альбиной.

Ника коснулась ее ладони.

— Поговори со мной. Я на самом деле готова слушать. Расскажи, что с тобой происходит?

Альбина закрыла глаза и несколько секунд упрямо молчала, а потом прошептала:

— Мне страшно. Так страшно, что кажется, если поддамся, то не выдержу. Боюсь даже испытывать этот страх.

Ника сжала ее пальцы.

— Я понимаю. Но все будет хорошо. Наталья тебя вытащит.

— Я знаю, она старается. Просто… — По щекам Альбины побежали слезы. — Прости, я не должна плакать…

— Не сдерживайся, поплачь. Это поможет.

Альбина замотала головой.

— Я не должна.

— Почему не должна? Разве можно без слез пройти через это?

— Ты не понимаешь. Он в тюрьме из-за меня, он там, а я… я не имею права… — Альбина закрыла ладонями лицо, ее плечи затряслись. — Я не могу…

Ника подсела ближе, погладила Альбину по спине.

— Конечно, можешь. Ты не сделаешь Сергею лучше, если будешь истязать себя.

Альбина всхлипнула, снова замотала головой, но эмоции уже прорвали оборону.

Она плакала тихо, почти бесшумно, иногда шмыгая носом и утирая слезы. Ника пододвинула поближе салфетки, продолжая гладить Альбину по спине и говорить, что все будет хорошо. Конечно, она не могла этого гарантировать, да и статистика работала не в их пользу, но Ника знала, что папа способен повернуть в свою сторону практически любую ситуацию и, судя по тому, как бесцеремонно вела себя Семашко, она тоже будет до последнего сражаться за Альбину.

Быть может, они сумеют прорваться в число исключений и добиться оправдательного приговора?

Ника любила полагаться на цифры, они дарили хоть какую-то опору. Конечно, кто-то скажет, что присяжные оправдывают чаще, потому что не обременены юридическим опытом и руководствуются эмоциями. Другие будут настаивать, что судьи предвзяты, держатся за свою должность, а потому служат обвинительному уклону системы правосудия. Третьи обратят внимание на то, что судьи хоть и выносят обвинительный вердикт чаще, но компенсируют это более мягким приговором. Но в сухом остатке, если отбросить предубеждения и домыслы, факт остается фактом: присяжные оправдывают подсудимых в двадцать раз чаще, а значит, у Альбины и Сергея все-таки есть шанс.

Альбина потихоньку успокаивалась.

— Спасибо. Извини, мне так стыдно. — Она прижала салфетку к носу. — Разрыдалась, как дура. Извини.

— Тебе нечего стыдиться, но обещаю, еще раз скажешь «извини», и я тебя стукну.

— Ты права, изви… — Альбина запнулась, и на этот раз у нее получилась вполне сносная улыбка. — Больше не буду.

— Вот и замечательно. Воды?

— Да, спасибо.

Ника встала, набрала в стакан воды, протянула Альбине.

— Спасибо.

— Так, на «спасибо» накладывается тот же запрет, что и на «извини». Ты меня уже на полгода вперед поблагодарила.

Она намеренно шутила, пытаясь приободрить Альбину. Выплакавшись, та стала более-менее похожа на человека. Уставшего, вымотанного, но все-таки человека.

Альбина попила, отставила стакан.

— Знаешь, мне и в самом деле полегчало.

— Так это обычно и работает. Можем как-нибудь повторить.

— Только если с вином и хорошим сыром.

— Заметано. А пока пей чай и ешь зефир, сладости тоже помогают.

Альбина отломила кусочек зефира.

— Я все-таки скажу еще раз. Спасибо. За то, что заставила выговориться и поддержала, я не понимала, насколько сильно мне это нужно.

— Всегда пожалуйста.

— И последнее «извини». За то, что сделала Наташа. Я правда не знала.

— Верю.

Ника взяла кружку. Альбина заметила кольцо на ее пальце.

— Какое красивое! Это то, что я думаю?

— Да.

— Поздравляю! Когда свадьба?

— Спасибо. Мы еще не выбрали дату, сегодня сообщим родителям.

— Скажу по опыту: чем меньше в таких делах тянуть, тем лучше. Подготовка убивает романтику. Это поначалу кажется, что все эти хлопоты в радость, но потом начинается такой кавардак, что хочется сбежать подальше. Мы, кстати, с Сережей так и сделали. Когда начали выбирать ресторан, составлять список гостей, продумывать меню и украшения, то поняли, что свихнемся, а потому по-тихому расписались и умотали на неделю в Шотландию. Сережина мама нам до сих пор этого простила. Наташа и Максим были свидетелями. Это, по сути, единственные мои близкие люди. Были. Теперь осталась только Наташа. Бабушка умерла, когда мне было десять.

Ника понимающе кивнула.

— Сочувствую.

— Спасибо, но это было давно. Я привыкла справляться сама.

— Получается, вы с Подставкиным были друзьями?

— Да. Мы познакомились в театре. На новогоднюю елку привезли нас, детдомовцев, и пригнали ребят из ближайшей школы. Максим так галантно за мной ухаживал, мы подружились и вскоре начали встречаться. Я часто бывала у него дома, знала его родителей. Потом он уехал учиться в Питер, я окончила краснодарский политех. Мы потеряли связь. И вот однажды снова встретились. Столкнулись в больничном коридоре, и оказалось, что уже почти год работаем под одной крышей. Максим познакомил меня со Светой и Катюшей, а Сережа предложил позвать его свидетелем на нашу свадьбу. — Альбина поставила кружку на стол и обняла ее ладонями. — Мы были такой дружной компанией: