Читать книгу - "Ф.М. Том 2 - Борис Акунин"

Но сейчас Геля была такая несчастная, что ни смущаться, ниудивляться не могла, а только всхлипнула и сказала, что думала:

— Я жить не хочу.

— Довольно глупое замечание, — пожала плечамистранная артистка (все-таки говорила она не совсем чисто, с акцентом). —Не нравится — можно попробовать сызнова. Жизнь — она ведь бесконечная. Как вотэта змейка.

И дотронулась кроваво-красным ногтем до своего кулона…

Впрочем, это отдельная история, которую комкать ни в коемслучае нельзя. Расскажем как-нибудь в другой раз.

С. 151 — Зиц-Коровин потянулся за одеждой. «Вы же частныйдетектив или что-то в этом роде? Я понимаю, вас наняла моя жена».

Как это часто случается с врачами, Марк Донатович женился насобственной пациентке.

Супруга доктора Марина Васильевна страдала редким и весьмалюбопытным с научной точки зрения заболеванием — так называемыми онейроиднымивидениями. Люди, подверженные этому удивительному недугу, ведут двойноесуществование. В повседневной жизни они более или менее адекватны, но кажутсянесколько вялыми, заторможенными. Происходит это из-за того, что все их эмоциии духовные силы устремлены в иную, иллюзорную реальность, которая кажется имнастоящей. Некоторое время назад в газетах был описан случай слесаря Т.,который уверял, что на самом деле он — воин армии Ганнибала, погонщик боевогослона, и движется через Галлию на Рим, причем описывал такие подробностикарфагенского быта и вооружения, что историки только диву давались. Для сновили галлюцинаций эти сведения были слишком точны и подробны.

Марина Васильевна уверяла, что в иной реальности она — койя,то есть жена великого инки и главная жрица Храма Луны. Каждый вечер онаописывала Марку Донатовичу события, происходящие в городе Куско, где пятьсотлет назад, до испанского завоевания, находилось святилище лунной богиниМама-Килья. Иногда жена с легкостью переходила на иное наречие. Специалист поимперии инков, послушав магнитофонную запись, сказал, что, судя по рядупризнаков, это архаичный вариант языка кечуа.

Этот брак для Зиц-Коровина было совмещением очень полезногос очень приятным.

Во-первых (это если о полезности), доктор аккуратнейшесобирал этот уникальный материал, готовясь со временем произвести сенсацию вмире науки. Возможно, даже двух наук — психиатрической и исторической.

Приятность же составляли сами рассказы. О канувшей в Лету«стране Тауантинсуйу» Марина Васильевна рассказывала невероятно увлекательныевещи. Например, о священном храме, куда непосвященным запрещалось попадать подстрахом лютой смерти. Об интригах при дворе великого инки. О светлокожемчужаке, спустившемся в долину с той стороны, откуда восходит солнце. Аномальнаяи при этом неиссякаемая фантазия супруги порождала такие удивительные истории —заслушаешься. Зиц-Коровин ощущал себя калифом, слух которого еженощно услаждают«дозволенные речи» Шахерезады.

Нервировало лишь одно. Иногда Марина Васильевна, вообще-тодама малонаблюдательная и апатичная, вдруг как бы встряхивалась и, схватив мужаза плечо, грозно говорила: «Не вздумай мне изменить! Иначе рабы Святилищавырвут тебе сердце». Тут Марку Донатовичу, конечно, делалось немножко не посебе.

С. 188 — Ей было поручено заманить Николаса в больницу.Выходит, Аркадий Сергеевич уже тогда знал о существовании Фандорина. Откуда?

См. примечание к с. 101 тома 1.

С. 201 — Чуть покачнувшись, он подошел к дивану, гдеполулежало тело Марка Донатовича.

Наверное, все-таки, следует рассказать про последние минутыдоктора Зиц-Коровина.

— Кого ты изображаешь сегодня? — спросил МаркДонатович, когда дверь вместо Олега открыло диковинное существо в собачьеймаске и красном кимоно. — Войти можно?

Пациент молча посторонился.

С жизнерадостной улыбкой (а у самого в кармане палец натревожной кнопке) главврач вошел в «палату» и поежился. Ему всегда делалось непо себе в этом нелепом помещении, набитом мудреной техникой и детскимиигрушками. Наверное, предчувствовал что-то, на уровне подсознания.

— Слушай, — легким тоном начал Коровин,оборачиваясь к ряженому. — Что мне в голову пришло. Вот ты плохо спишь. Аесли тебе сделать укольчик сомналгина? Новейшее средство, совершеннобезопасное. Только что из Англии прислали.

По дороге сюда, в процедурной, он захватил заряженный шприц— разумеется, не со снотворным, а с особым препаратом, временно подавляющимволю. Необходимейшее средство, если нужно получить откровенные ответы оттрудного пациента. Жаль, к покойному Морозову нельзя было применить — сердчишконе выдержало бы.

— Ну как, уколемся? Ночью будешь спать, какмладенец, — прожурчал Коровин и мысленно прибавил: «Сейчас, голубчик, тымне всю правду расскажешь».

Из-под песьей маски на него смотрели два немигающих глаза.

— Хорошо. Только сначала я вам один коан расскажу. Вкнижке недавно прочитал.

— Что расскажешь? — не расслышал Марк Донатович.

— Коан. Дзэнский. Вы присядьте пока. Олег показал надиван. Сам сел напротив, на краешек стола. Его руки были спрятаны в рукавакимоно.

— Перед тем как присоединиться к сонму бодхисатв,учитель Нонсэн говорил с учениками, сам еще не зная, что эта беседа последняя.

«Что нужно сделать, дабы лучше видеть?» — спросил Нонсэн.

«Выколоть себе глаза», — ответил первый ученик Сёдзю.

Учитель наградил его цветком лотоса.

«Что нужно сделать, дабы лучше слышать?» — тогда вопросилон.

«Заткнуть уши», — быстро сказал второй ученик Сондзю иполучил удар бамбуковой палкой.

Сёдзю же без единого слова упал в траву и слился с землей.

Нонсэн снова дал ему цветок и задал последний вопрос:

«Человек съел плод, внутри которого зародыш проказы. Ктокого съел?»

Сондзю не осмелился открыть рот, а Сёдзю, заплакав, молвил:

«Учитель, тебе настало время примкнуть к сонму бодхисатв».

— Ну и в чем тут соль? — пожал плечамиЗиц-Коровин.

Внимание! Это еще не все!

ЗАГАДКА П. П. П. РАЗГАДАНА!

У магистра истории Николаса Фандорина не хватилосообразительности разгадать стихотворную загадку, заданную Ф. Б. Морозовым.Работники «ОЛМИ-ПРЕСС» решили выйти на след «перстня Порфирия Петровича».Лучшие умы издательство бились над этим кодом не один день, и в конце концовего расшифровали!

Мы воспользовались указаниями, содержащимися вчетверостишии: