Читать книгу - "Ледяной палач - Николай Иванович Леонов"

– Нет, – покачала головой Тихорецкая. – Но давайте все по порядку. Так вот, когда они вошли в дом, а я спряталась на третьем этаже, то достала нетбук и, открыв видеопросмотр камер, стала следить за их передвижениями в доме. Сидела в гардеробной Регины и тряслась, боясь, что они меня найдут. Поэтому мне важно было видеть, что они там, внизу, делают и не поднимаются ли в комнаты Регины.

– И что же вы видели? – Лев Иванович понял, что сейчас он услышит самое главное.

– Толстый и худой сразу же пошли наверх, в комнаты Кирилла, и стали их обыскивать. Оба они были в бахилах и в перчатках. Они очень аккуратно брали что-то или отодвигали, все просматривали и клали на место. Наверно, для того, чтобы потом не было видно, что кто-то что-то искал.

– А Москвин? Где он был? – нетерпеливо спросил Крячко.

– Он все время оставался внизу. На кухне в основном, – переведя дыхание, ответила Тихорецкая. – Он что-то брал из холодильника, жевал… А потом он обратил внимание на бутылку с шампанским, которую я оставила на барной стойке. Он подошел к ней, пощупал – проверял, наверное, холодная или нет, поднял, посмотрел на свет. И решил, по всей видимости, освежить горло. Пошел к бару, достал бокал, открыл бутылку, налил шампанское, выпил. А потом еще два раза наливал.

– Во дает! – недоуменно покрутил головой Крячко. – И что?

– Отпечатки, – тихо выдохнула Тихорецкая. – Он брал бутылку руками, и на руках у него не было перчаток. А я знаю, что на стекле остаются очень хорошие отпечатки. Четкие.

– Мама у меня детективы разные читать любит, – улыбнувшись, пояснил Алексей.

– Это ж надо быть таким нахальным! – покачал головой Станислав и посмотрел на Гурова, а потом на свидетельницу. – Я так понял, что эту бутылку вы потом прибрали.

– Да, – слабо улыбнулась Людмила Романовна. – Но только не в этот день, а позже – третьего числа. Когда они все наконец загрузились в машину и уехали, первой моей мыслью было бежать из этого дома куда-нибудь подальше. Я догадывалась, что Кирилл где-то у них, и испугалась, что они доберутся и до меня. Узнают каким-то образом, что я была в доме. В общем, я просто убежала и поехала домой. И все о Кирилле думала. Думала, что зря мы все это затеяли с этими документами. Мне так его не хватает, я его так любила и люблю…

Тихорецкая тяжело задышала, слезы полились у нее из глаз.

– Мам, давай мы пойдем, а ты поспи. – Алексей вытер ей слезы и обратился к сыщикам: – Давайте я вам сам все, что знаю, расскажу, а с нее показания потом возьмете, когда она окрепнет.

– Да-да, пойдемте. – Гуров встал и помог подняться Станиславу. – Извините, что утомили вас своими расспросами, – обратился он к Тихорецкой.

И они вышли из палаты.

– Где мы можем спокойно сесть и поговорить? – оглядывая коридор, спросил Алексей.

– Пойдемте в мою палату, – предложил Крячко. – Меня сегодня выписывают, но там пока что никого не подселили, и мы можем спокойно побеседовать.

Гуров посмотрел на часы, которые висели на стене возле сестринского поста, и сказал:

– Вы идите, а я Сладкову позвоню и тоже приду. Надеюсь, что он с Патрушевой уже распрощался.

Гуров прошел по коридору и вышел на лестничную площадку, огляделся вокруг, не идет ли кто из медперсонала, и достал телефон.

– Утро доброе, Ренат. Как у вас обстановка? Опознание вещей Проппа уже провели?

– Привет. Да, Патрушева уже уехала, – отозвался Сладков. – Все вещи она опознала, а вот телефон узнала только один. Тот самый «Самсунг», которым Пропп постоянно пользовался. На второй, на который нам указал Михайлюк, даже не посмотрела.

– Значит, Патрушева не знала о его существовании. Что ж, отлично. А что с вопросами? Ты их ей задал?

– Конечно, – усмехнулся Сладков. – Отвечала она неохотно, но видно было по ней, что вопросами удивлена.

– Ну-ка подробней с этого момента, – оживился Лев Иванович.

– Как бы между делом я у нее спросил, в курсе ли она, что у ее мужа была любовная связь с их помощницей по дому. Она так на меня дико посмотрела! А потом фыркнула и спросила, откуда у меня такая информация. Ага, так я ей и выложил все! Сказал только, что у нас есть доказательства. Она так заволновалась, что я даже водички ей предложил. Но видно было по ней, что переигрывает, изображая удивление. Похоже, знала она все.

– Ну-ну… А на второй вопрос как она отреагировала? – Лев Иванович нетерпеливо переминался с ноги на ногу и посматривал через стеклянную дверь в отделение – не идет ли кто.

– Когда я спросил, отчего она мужу не дала развод, ведь он ее просил об этом, она на меня посмотрела как на врага народа и гордо ответила, что не собиралась по прихоти мужа разбивать семью. Мол, она депутат и должна другим показывать важность семейных ценностей.

– Ну, это уже нахальство – так заявлять! – возмутился Гуров. – У нее самой-то давно уже любовник.

– Так ведь то – у нее… А мужу нельзя было влюбляться, и уж тем более – уходить от нее вместе со всем своим добром к кому бы то ни было, – насмешливо заметил Сладков. – Я осторожно узнавал у Кота, когда мы его сегодня утром допрашивали, отчего Патрушева так держалась за своего мужа и развод ему не давала. Так он ответил, что при разводе депутатша получила бы только половину всего имущества, а после смерти мужа – все, что он имеет, и плюс доход с зубной клиники. А это немало. У него завещание на нее было написано. А при разводе завещание силу теряло.

– Так ей, оказывается, даже выгодно было, чтобы он взял и внезапно умер?

– Кто умер и что вы тут делаете? А ну-ка быстро в палату! Сейчас обход, и выходить нельзя! – раздался у Гурова за спиной строгий женский голос.

Лев Иванович вздрогнул и оглянулся. За ним с ведром и шваброй стояла пожилая уборщица и мрачно, подозрительно смотрела на него.

– Уже бегу, – улыбнулся ей как можно приветливей полковник и, распрощавшись со Сладковым, быстро прошел в отделение, провожаемый недобрым ворчанием тетки.

– Извините, что задержался, но надо было выяснить кое-какие моменты. – Лев Иванович сел на свободную кровать и посмотрел на Алексея Тихорецкого. – Давайте поступим так. Чтобы сэкономить и ваше, и наше время, я буду задавать вопросы, а вы на них отвечать. Хорошо?

– Да, – кивнул Леша.

– Тогда первый вопрос такой. Мне не совсем понятно: если у вашей мамы есть компрометирующие документы на