Читать книгу - "Поздние последствия - Кнут Фалдбаккен"

— Твою невезучую подругу?

— Да, но я вспомнила не ту историю с парнем. Биргит же работала в кризисном центре в Лиллехаммере, поэтому я ей позвонила узнать, нет ли среди их сотрудников тех, кто работал там, когда туда обратилась Лив Марит Скард. Если, конечно, она действительно была одной из жертв доброго самаритянина Бернта Квислера. А это оказалось правдой.

— Продолжай. — Валманн застыл с тарелками в руках, словно не в силах расстаться с ними и поставить их наконец на стол, покрытый полосатой скатертью, купленной в «Икее».

— В течение многих лет педагогом в кризисном центре работала некая Метте Бюберг, но потом она ушла оттуда в приемник-распределитель для беженцев. Я связалась с ней, и она вспомнила одну женщину, которая попала к ним как раз в нужное нам время. Внешне ее описание соответствует Лив Марит Скард.

— Знаешь, что странно? — Валманн по-прежнему держал в руках тарелки. — Почему сотрудники кризисного центра никак не отреагировали на сообщения об исчезновении Лив Марит? Ведь ее разыскивали по всей стране — и я это все хорошо помню.

— Юнфинн, информация, попадающая в кризисный центр, совершенно секретна. Многие обращаются туда слишком поздно, и зачастую причиной этого является страх перед разоблачением. Поэтому в кризисных центрах лишь сам пациент решает, сообщать ли ему свое имя и место жительства и раскрывать ли обстоятельства, побудившие его обратиться в подобное место. Исключение делается только в самых крайних случаях — например, в связи с полицейским расследованием.

— Но это же как раз подобный случай! Ведь ее исчезновение расследовала полиция, и дело было довольно серьезным!

— Возможно, Лив Марит Скард скрыла свое настоящее имя и решила не сообщать в полицию. Может, она боялась? Или хотела отомстить? Может статься, по ее замыслу, подозрение должно было пасть на ее жестокого супруга. Она могла думать, что окажется в безопасности, только когда он угодит за решетку.

— Похоже, ты уже выстроила всю цепочку целиком.

— Юнфинн, шутки тут неуместны.

— А я и не шучу. Мне сейчас никак не до шуток. Просто мне немного непонятно, как эта Метте Бюберг умудрилась запомнить пациентку, похожую на Лив Марит Скард, спустя столько лет и повидав сотни других пациенток.

— Ей запомнился один эпизод.

— Какой еще эпизод?

— Довольно печальный. Метте Бюберг рассказала, что женщина, обратившаяся тогда в их центр, казалась полностью подавленной в эмоциональном плане. Видишь ли, плохое обращение на протяжении длительного времени приводит порой к тому, что пациенты полностью теряют некоторые общественные навыки и вынуждены вновь их осваивать. А при этом пациенты очень часто эмоционально привязывается к педагогу.

— Ты хочешь сказать, что они влюбляются в педагогов?

— Грубо говоря, да.

— И речь идет о подобном случае?

— Да. И этот случай был даже сложнее, чем обычно. Пациентка, которую мы условно называем Лив Марит Скард, демонстрировала сильное влечение к Метте Бюберг. В конце концов ее действия стали такими навязчивыми, что руководство центра предложило перевести пациентку в Гьёвик. Политика местного кризисного центра поддерживает идеи феминизма, поэтому руководство посчитало, что там с подобной проблемой справятся лучше.

— И ее перевели?

— Нужно было дождаться, пока появится свободное место. Поэтому сначала ее отправили к Квислеру. Что вряд ли вновь возродило в ней гетеросексуальность. Однако это помогло формированию новой личности — во всяком случае, на какое-то время. Вот так она смогла скрыться от полиции.

— И сейчас ты едешь в Гьёвик, чтобы тянуть эту ниточку и дальше? Пока Скард с пеной у рта доказывает, что Лив Марит прячется где-то в Хамаре, вынашивая коварные планы прикончить его?

— Ты и правда думаешь, что она решила отомстить? Как-то долго она собиралась…

— Ладно, версия и правда не особо убедительная. Жены, подвергшиеся домашнему насилию, редко горят желанием отомстить супругу, если им удалось скрыться от него. Но с другой стороны, Скард из кожи вон лезет, чтобы доказать собственную невиновность. Мол, все обвинения против него придуманы нарочно. Однако он простил всех оклеветавших его.

— И ты ему веришь?

— Должен признать… Черт! — Валманн бросился к духовке, из которой вдруг повалил густой дым. — Ты не выставила время!

— А ты не посыпал пиццу сыром. Вот он, ты его даже не открыл! — Анита тряхнула пакетиком с тертым сыром.

— Да в нем настоящего сыра и половины не будет! — Валманн недовольно разглядывал подгоревшую пиццу, которую только что вытащил из духовки. Кухню наполнил запах прогорклого сгоревшего жира.

— Слушай, тебе и правда хочется пиццы?

— Нет. А тебе?

— Ясное дело, нет.

— Ну… — Валманн выбросил остатки пиццы в мешок для пищевых отходов. — Кажется, в «Перечнице» на этой неделе начинают готовить по новому меню…

— Отличная мысль. Но сначала мне надо в душ.

— Тогда я выпью бокал вина, — ответил Валманн, — а потом вызовем такси.

— Ладно, дай мне пятнадцать минут.

— Этого мне хватит на два бокала. — Он уже давно понял, что «пятнадцать минут» могут тянуться все полчаса. В их дом возвращалась обычная жизнь. Вот и прекрасно. — Тебе налить?

Из ванной послышалось «да», и он подошел к двери с двумя бокалами.