Читать книгу - "Всегда вчерашнее завтра - Чингиз Абдуллаев"

Уже на второй день, двадцатого августа, все стало ясно. Неимеющие твердой воли, растерянные, даже напуганные собственными поступками,члены ГКЧП бездарно упустили время и инициативу. Напористый Ельцин и егоокружение, наоборот, умело использовали просчеты другой стороны, приобретаянемалые политические дивиденды на противоречиях и ошибках гэкачепистов.

С нескрываемым возмущением и раздражением Савельев следил засобытиями.

Когда вечером двадцатого передали, что толпа митингующихрастет, не обращая внимания на введение комендантского часа, все поняли, чтозатея ГКЧП провалилась. В Москве вот уже второй день не отвечал телефон. Неотвечал и телефон Лякутиса, с которым они должны были войти в контакт.Образовавшаяся почти полная изоляция особенно нервировала Савельева.

Наконец двадцать первого все закончилось. Горбачев прилетелиз Фороса, его бывших заместителей и руководителей союзных ведомстварестовывали одного за другим, по зарубежному телевидению часто крутили ролик отом, как мультипликационный Ельцин спускает в унитаз всех гэкачепистов,приехавших на маленьком танке.

В тот день Савельев ходил словно заторможенный, его боялисьпотревожить даже коллеги. Ночью стало известно об аресте самого Крючкова. В этотрудно было поверить, но еще позднее с пометками «срочно» все радиостанциисообщили об арестах вице-президента страны Янаева, премьер-министра страныПавлова и министра обороны Язова. Отдельно передавали сообщение о самоубийствеминистра внутренних дел Пуго.

Немного утешало то обстоятельство, что новым руководителемКГБ назначили Шебаршина, которого знали все четверо офицеров группы Савельева.Больше Лякутису они не звонили. На следующий день Шебаршина сняли, ителевидение весь день показывало кадры о том, как толпы митингующих рвутся кзданию КГБ. Ночью специально подогнанный кран выламывал памятник Дзержинскому.

Эти ночи стали страшным кошмаром для Савельева. Он сиделосунувшийся, бледный, задумчивый, ничего не понимающий. Все, во что он верил,все, чему поклонялся, было разрушено и развеяно в прах. Никаких идеалов большене оставалось. Под диктовку Ельцина Горбачев запретил Коммунистическую партию,фактически ликвидировав ее своим указом. В Литве царило ликование. Савельевпонял, что необходимо уезжать. Без сомнения, все, чем они занимались теперь вПрибалтике, становилось не просто незаконным, а глубоко аморальным изапрещенным деянием. В любой день Горбачев может подписать указ о независимостиприбалтийских государств, и тогда пребывание его группы на территории Литвыбудет просто преступным актом враждебного характера.

Нужно уезжать, но куда? Нет ни прежнего КГБ, ни прежнегоруководства, которое посылало их в Литву. Развалилась партия, на которую ониработали. Не стало даже прежней страны, ради которой они делали свое дело и встолицу которой обязаны были вернуться. Не нашлось ни одного разумногоаргумента в пользу их возвращения домой. Но оставаться в Литве больше былонельзя.

— Мы уедем через Белоруссию, — объявил Савельев, решиввывезти документы через другую республику, так как понимал, что могла произойтиутечка информации. Если Лякутис или кто-нибудь из работающих с ним офицероввдруг немного «изменит» свои взгляды и выдаст группу Савельева, их обязательнобудет ждать засада на всех пограничных постах. Такой компромат мог обладатьневероятной взрывной силой, автоматически создавая предпосылки для обретениянезависимости всеми тремя прибалтийскими государствами, получившимидокументальные свидетельства агрессивной политики Москвы в их регионах.