Читать книгу - "Тень Нерона - Роман Буревой"

– Куда? – спросил Марк. – В открытый космос?

– К капитану Галери. Он командует станцией «Сенека». Полгода назад он обещал, что поможет, если я попаду в беду. Надеюсь, с тех пор у него не отшибло память. Мы попросим у него защиты.

Это была трезвая мысль. Капитан боевой станции мог обратиться к кому-нибудь непосредственно на планете и потребовать связаться с посольством Лация.

– У меня скованы руки, – напомнил арестованный,

– Ерунда! Сейчас разрежу эти дурацкие браслетки. Ну вот! Ты свободен! Переодевайся! – приказала Ви-псих.

– Дай мне парализатор! – попросил Марк.

– Зачем? – удивилась Ви.

– Этому парню тоже причитается пара выстрелов, – Корвин указал на Анри. – Чтоб не мешал нам.

– М-марк, – промямлил Анри. – Не надо. Клянусь Аустерлицем, я же всегда… – Что должно было следовать за этим «всегда», пленник не договорил.

– Так вы знакомы? – удивилась Ви-псих и наставила на Марка парализатор.

– Виделись несколько раз.

Прежде чем Ви успела сделать какие-то выводы, Корвин выбил из ее руки парализатор, левой рукой захватил пальцы Ви, так, чтобы она не могла дернуться, и выстрелил в голову пленному. Тот медленно осел на пол.

– Теперь идем к капитану, – заявил Марк.

– Чтобы я провела тебя в рубку? Ни за что! – Наемница дерзко глянула ему в глаза. – Ты точно так же расправишься с Галери. Боже мой, какая же я дура! Ты – чужой.

– Да, я – чужой. Но только моя родина не Колесница. Я с Лация. И колесничие – мои смертельные враги.

– Я тебе больше не верю! – выкрикнула Ви так яростно, что ее слюна брызнула Марку в лицо.

– Попробуй!

– А пошел ты!.. Можешь меня на куски резать – не поведу никуда.

Она попыталась ударить его, но Корвин лишь чуть-чуть усилил захват. Выгнувшись от боли, Ви согнулась почти до пола. Корвин продолжал держать ее за руку, хотя уже и не причинял боли.

– Выслушай меня, Ви, – он старался говорить как молено мягче. – Я останусь в каюте с этими двумя, а ты иди к капитану. Скажи: на станции находится патриций с Лация. Марк Валерий Корвин. Пусть свяжутся с посольством Лация. Думаю, о том, что я в этом секторе, на Неронии уже знают. Иди. Я выпущу тебя и заблокирую дверь.

– Не пойду! – Она попыталась вырвать руку. Не получилось.

– Ви, вспомни, мы вместе сражались с колесничими. Их агент стал бы стрелять в капсулы колесничих? А?

Она заколебалась.

– Но что я скажу? Как ты сюда попал? Это первый вопрос, который мне зададут.

Он отпустил ее руку сам.

– Ответь: случайно, через пространственную каверну. На самом деле я и сам не понимаю, как меня сюда занесло. Однако в посольстве знают об этом больше моего, поверь. Ну, беги!

Корвин выпустил ее руку, стараясь не поворачиваться к Ви спиной, открыл дверь и отступил, давая понять, что выход свободен.

– Все равно я никуда не могу сбежать со станции. Это же космос.

– А вдруг тут тоже каверна? – Ви-псих подозрительно огляделась. – Я уйду, а ты шмыгнешь в нее и исчезнешь.

– Я бы давно в нее прыгнул. И прихватил этого майора.

– Нет, точняк, я – сумасшедшая. Всю жизнь верю всяким подлецам и сволочам! – Ви-псих кинулась бежать. Тяжелые башмаки загрохотали по металлическому полу.

Марк закрыл дверь. Теперь оставалось только ждать, что будут делать другие. От него больше ничего не зависело.

Корвин ненавидел подобные ситуации. Двенадцать лет рабом на Колеснице он так и жил: поступки его не имели значения, все зависело от выбора и решений других.

«Ну и черт с вами со всеми!» – воскликнул мысленно, лег на пол и заснул.

* * *

В этот раз сон был ярок как всегда. Но необыкновенно короток. Марк увидел свою мать в длинном платье цвета слоновой кости, с распущенными по плечам волосами. Он смотрел на нее глазами отца и любовался.

– Только не говори, что любишь меня, – сказала юная Ата. – Патриции расчетливы и прагматичны. Искусны в Венериных удовольствиях. Но сердца их холодны.

– И полны печали, – добавил Марк (вернее, его отец, но сердце при этом у спящего сжалось). – Мы видели совершенное, мы мечтаем о невозможном…

– А в итоге выбираете обыденное, – довольно резко оборвала его Ата.

– Ты – необычная. Как мне уверить тебя, что это именно любовь, а не расчет?

– Не надо лгать. Я – самая обыкновенная лишенная ноши патрициев самка. Рожу тебе сына и буду его беречь. Это все, что тебе нужно сейчас, так ведь?

Она знала уже о том, что Корвина пытались убить, знала, что его преследуют и рано или поздно настигнут. Уже дважды патриций сватался, и дважды ему отказали.

– Мне грозит опасность, Ата. Смертельная опасность. Если мы поженимся, эта угроза нависнет и над тобой. Когда родится ребенок, за ним тут же начнется охота. Но мне нужен наследник. Я должен, – тут голос его зазвенел, – должен оставить свои тайны наследнику. Ты готова рискнуть? Род Корвинов будет защищать тебя и нашего ребенка.

Отец не сказал – «нас». Собой он готов был рискнуть.

Она молчала. Очень долго.

– Я не буду настаивать… – Сердце спящего вновь сжалось. – Если ты скажешь «нет», это будет окончательный ответ.

– Да, – ответила Ата.

* * *

Сон кончился.

Отцу нужен был он, Марк. Чтобы довести до конца дело наварха Корнелия, чтобы спасти отправленного на Китеж старшего Друза. Патриций не может уйти, оставив дела незавершенными. Во всяком случае, он должен передать папку с делами наследнику.

«Ватерлоо – не конец», – вспомнил Марк слова Верджи.

Майор дергался на полу и пытался встать: заряд парализатора переставал действовать.

Корвин поднялся на четвереньки. После сна он был как пьяный.

В заблокированную дверь кто-то постучал.

– Я капитан Галери! – раздался в переговорнике мужской голос. – Даю слово, что вам не причинят вреда, Марк Валерий Корвин. Выходите.

Корвин, наконец, встал, шатаясь, пнул на всякий случай майора в живот, добрался до переговорника, оперся о стену.

– Виола с вами? – догадался спросить. Гарантия слабенькая, но других нет.

– Я здесь, – послышался хрипловатый голос Ви. – А ты, оказалось, не врал. Все сошлось. За тобой с Неронии стартовал катер посольства Лация. Слышь, Марк, тебя отправят напрямую в посольство.

Неужели на этот раз не будет никаких подлянок и ловушек?

«Как ты думаешь?» – обратился патриций к своему советчику – голосу предков.

«Остается только надеяться», – неопределенно отозвался тот.