Читать книгу - "Осень на краю света - Дмитрий Заваров"

— Послушай, Володя, — Федькин наклонился поближе, — мне это бабло на хрен не уперлось. Я себе, если уж на то пошло, со всех наших дел только машину и справил.

— Да? — саркастически усмехнулся Федоров.

— Да! — серьезно отозвался председатель. — А вот что тебя вдруг эта тема волновать начала, я не знаю. С чего тебе переживать? Ты же не беспредельщик какой. И я могу точно сказать: народ тебя уважает. Правда.

Легкий порыв ветра прошуршал по саду, снова на крышу плюхнулось яблоко. Тени веток на столбах беседки зашевелились, будто червяки поползли по дереву. На бортик запрыгнул кот — тот самый, что сидел между грядок, — и Федькин вздрогнул от неожиданности. Участковый меланхолично протянул коту кусок сала, но не рассчитал и случайно столкнул кота за борт. Впрочем, животное в полете умудрилось подцепить когтем подачку.

— Пить будешь?

— Нет.

— Не желает, сука пузатая! — пожаловался Федоров радио. — Брезгавает!

— Ты только не взорвись на полдороге, товарищ сердце…

Федоров хмуро оглядел стол, взял налитую председателю рюмку и выпил.

— Помнишь, в мультике: «Шла я темной стороной, увязался черт за мной…»? — спросил он медленно. — Смешная, между прочим, песенка. Пока за тобой действительно черт не увяжется…

— Пить меньше надо, — посоветовал Федькин.

— Читал я как-то тут Стивена Кинга. «Темная башня» называется… Была там одна интересная мысль. Про «стрелков» — это там герои такие, что за порядком следят. Как бы во всех мирах. Их много, миров — типа параллельные вселенные. И во всех есть «стрелки». Люди, рожденные для того, чтобы охранять мироздание. У нас это менты. То есть мы, менты, не просто так стали ментами, а мы — менты, потому что судьба такая. Понимаешь?

— Понимаю.

— И поэтому в стране такая жопа, что мы, менты, перестали следить за порядком. Понял?

— Понял. Много от тебя-то зависит, от деревенского мента?

— Спроси у жизни строгой, какой идти дорогой… — полетел из-под стола серьезный мальчишеский тенорок.

— Да не во мне дело-то, Петрович. Хотя и во мне тоже… Вот смотри: у меня оружие есть? Есть! Вот если бы я тебя вовремя пристрелил, ты бы наш совхоз не развалил. Не развалил бы совхоз, не сбежал бы народ. Кормили бы мы всю Калугу огурцами-помидорами и горя бы не знали. А уж если бы Хуньку вовремя пристрелить, то, наверное, и тебя стрелять не надо было…

— Приехали бы в наш совхоз бандиты калужские и все бы под себя забрали.

— Обратно говорю тебе: у меня есть пистолет. Вот сейчас принесу…

— Сиди уже!

— Ну да, правильно. Водку будешь? Жаль. Но факт — пистолет есть. И не только у меня, кстати говоря. А у дяди Феди есть даже противотанковая мина. Он Гитлера по всей Германии гонял, ты думаешь, что с бандитами не справимся?

— Не справишься, Вовка. — Федькин вздохнул. — Никто не справится. У нас бандит всякий, кто сильнее. Вы бы с Томиным совхоз отстояли — вы бы и стали бандитами.

— А, это ты о нас заботился, когда совхоз разворовал?

— На хрен вы мне сдались! Мне дети важны. У меня мечта была, чтобы в Англию их учиться отправить. Захотят — вернутся, захотят — там останутся. Пусть хоть у них будет как у людей.

— А как же Родина?

— С Родиной за них я рассчитаюсь. Вот он я, никуда не делся. Не прячусь. Хочешь — сажай, хочешь — стреляй. Ванька уже в Оксфорде. И Светка со следующего года. За них заплачено, и на жизнь им отложено. А я тут, чтобы вопросов не было. Вообще, знаешь поговорку: когда государству от тебя что-то нужно, оно и начинает называть себя Родиной.

— Ах, сколько будет разных сомнений и соблазнов… — гнуло свое радио.

— Нет, Петрович. Не все так просто с Родиной. Совсем даже не просто. Ты как от нее ни прячь, а она все равно достанет. Знаешь ведь?

— Знаю, — признал, подумав, председатель.

Спину опять перестало припекать — председатель машинально взглянул наверх: на всем необъятном небе нашлось еще одно маленькое облачко, и оно умудрилось попасть на солнце. Спустя секунду светило освободилось от пелены, снова начало жарить.

— Ты зачем живешь? — задушевно поинтересовался Федоров. — Чтобы детей учиться отправить?

— Ну так и что с того?

— Это их жизнь, не твоя. Вывел ты их в люди. Допустим. А теперь ответь: вот ты, председатель Сельсовета Федькин, ты — не дети твои, а ты сам — чего тут небо коптишь?

— Спьяну на философию потянуло? Сначала за себя ответь.

— За себя, — Федоров подмигнул. — Я сегодня с утра об этом думаю. Ну не с утра, со второй бутылки… Но неважно. Вот, думаю, был Наполеон. Всю Европу раком поставил. Герой был. Кино про него снимают. А толку-то что? Ни ему, ни мне от этого ни горячо, ни холодно. В этом аспекте его поход на Москву ничуть не героичнее, чем если я сейчас, к примеру, встану, сниму штаны, пойду через всю деревню до оврага и, встав на мостик, плюну в воду. Понял?

— Понял, Наполеон.

— А водку будешь?

— При чем тут водка?

— При том. Видел я сегодня сон. Сейчас расскажу… — Федоров помолчал, собираясь с мыслями.

— Еще до встречи вышла нам разлука… — печально пропело радио красивым женским голосом.

— Да. — сказал Федоров. — Разлука ты, разлука… Проснулся утром. Холодно. Замерз. А дома тепло. Почему, думаю, замерз? И вспомнился сон. Видел: летит Земля наша, вот такая вот маленькая… — Участковый показал размер двумя горстями. — Летит она в космосе… Черно кругом. Только звезды далеко-далеко. Несется земля… крутится, быстро-быстро. И брызжут во все стороны искры, как с точильного круга. Бьет в наш шарик резец, выбивает искры и все больше туда бьет, где мы сейчас. Фейерверком таким вылетают… И не искры это, а души человеческие. Встал я, говорю: Катька, бери детей и вали отсюда к сестре. Послушалась, между прочим. Первый раз в жизни без скандала подчинилась. Потому что у ней интуиция. Она первей меня разобралась, что у нас происходит. И тут же, проводил только, приходит дядя Федя. Сиди, говорит, Вовка, не высовывайся. Ну я под козырек — слушаюсь! А у самого перед глазами: как Земля мимо звезд несется, как бьет в нее резец и летят в разные стороны искры… В связи с этим интересуюсь у тебя спросить: думаешь, в Оксфорде спрятаться можно?

— Буду! — вздохнул председатель.

— Чего будешь?

— Водку буду.

— Так неси. Там она, на кухне, в холодильнике. У меня уже ноги не ходят. С восьми утра, между прочим…