Читать книгу - "Бледная Холера - Иоанна Хмелевская"

— Не издевайся! Одна говорила со второй, вторая с третьей и так далее! Ты же знаешь, подсчеты — моя слабая сторона!

Информации — море! Сенсация на сенсации! Я прямо вне себя.

Наверное, Мартуся и впрямь была вне себя, вернее, не в себе. Я физически чувствовала, как телефонная трубка раскаляется у меня в руке. На какое-то время даже Кшись вылетел из головы.

— Начни сначала, — твердо сказала я. — Ты пришла в буфет — и что?

— Подожди... Все не так. Я не приходила в буфет, я там уже сидела.

— Но не с сотворения же мира?

— Когда создавался мир, краковского телевидения, пожалуй, еще не было. Иоанна, ты хорошо себя чувствуешь? Ты дома? Одна?

— Ты же звонишь на домашний, где же я, по-твоему? Одна, чувствую себя великолепно, только третьей руки не хватает.

— На что тебе третья рука?

— Я только что заметила, что вся моя звероферма в полном составе сидит у двери, и надо бы животных накормить. Вот тогда удовольствие будет полным: говорить с тобой и любоваться кошками.

— Значит, разговор со мной — это удовольствие? — обрадовалась Мартуся.

— На такую тему? В присутствии кошек? Безусловно!

— А когда разговор со мной тебе неприятен?

— Ну например, когда я сварила яйца всмятку. Их ведь надо есть, пока горячие, а тут звонишь ты. Никакого удовольствия ни от тебя, ни от яиц.

— О господи! Вот радость-то! Значит, на этот раз обошлось без яиц всмятку?

— Зато не обошлось без кошек.

В ходе всей этой трепотни я умудрилась зажать трубку между ухом и плечом и вскрыть две банки. Даже выложила корм в кошачьи мисочки. Ну а чтобы открыть дверь на террасу, выставить мисочки наружу и подсыпать сухого корма, мне хватило и одной руки.

— Так начинать, что ли? — обеспокоенно спросила Мартуся. — А то я сейчас лопну. Или что-нибудь позабуду.

— Валяй. Я уже сижу, а они едят. Итак, ты обреталась в буфете. Долго ты там болталась или нет, уже неважно. И что?

— Ну наконец-то! А то я уж испугалась... Зашла наша костюмерша, Элиза, она не часто в буфет наведывается. А тут заявилась и громко спросила, здесь ли Янек. Янек — это тот самый художник-постановщик...

Начала разговора я не забыла.

— Тот, что экстра-класса? — уточнила я.

— Супер-пупер-класса!

— Как мужик или как художник?

— Как мужик, ясное дело. И как художник тоже. Если бы не бегал за бабами, купался бы в бриллиантах и золоте.

— Да он наверняка гомик?

Мартуся слегка обалдела.

— Почему гомик?

— Купаются в бриллиантах и золоте в основном гомики. Настоящий мужчина предпочитает купаться в «роллс-ройсах» и яхтах.

— А, вот ты о чем. Нет, он не гомик. Самый настоящий бабник. Народу в буфете было немного, все засмеялись, и кто-то спросил... Могу напрячься и вспомнить кто.

— Не стоит. Все равно я этого человека не знаю. Не твой начальник?

— Нет. И этот человек сразу же ушел, только спросил, когда Элиза с Янеком договорились встретиться. Оказалось, двадцать минут назад. Она была огорчена, что опоздала. Может, он и заходил, но ее не дождался. Я же сидела там с незапамятных времен и могла подтвердить, что Янек в буфете не появлялся. Было бы странно, если бы он появился, а я его не...

— Не торопись, — прервала я. — Это случайно не тот Янек, с которым я знакома?

— Он, он! — обрадовалась Мартуся. — Тот самый, о котором ты заявила, что как бы он ни был великолепен, работать с ним ты не стала бы ни за какие коврижки. Смотри-ка, какая ты у нас умная!

— На старости лет лишь поумнела, — уточнила я. — Что дальше?

— Тогда Элиза подсела ко мне. Посидела минутку, успела сказать, что снимают сказку и что доброй фее с равнины лыжные ботинки совершенно ни к чему. Была бы фея горная — другое дело. Тут в буфете возникает Янек. Рта раскрыть не успел, а за ним — Бледная Холера. И с порога накидывается на Элизу. Мол, что это такое, вот ведь присоветовала наряд, в бедрах жмет, еще где-то тянет. В общем, капризная супермодель. И знаешь что? Хоть я ее терпеть не могу, но она далеко не урод. И даже на дуру не похожа. Вот ведь ошибка природы! За что стерве такая красота? Мужики глаза так и повыпяливали!

Я отлично понимала Мартусино возмущение. Лет двадцать назад я бы реагировала точно так же.

— И что дальше?

— Элиза не выдержала. Уж она-то — костюмер каких поискать. Ну и отчехвостила эту пиранью, мурену, рыбу-пилу...

— Что это тебя на ихтиологию потянуло?

— Что? Ах да. Просто утром мы снимали фильм про рыб.

— Понятно. Что дальше?

— Они сцепились на виду у всех, а Янек подсел ко мне. Ко мне все подсаживались. Янек вроде и не помнил, что между нами все давно кончено и мы в вечной ссоре. Уставился на нее и нес какую-то ахинею. Спросил, не сменил ли мой Каспер место работы.

Я оценила. Под впечатлением был, бедняга. Ай да Бледная Холера! Дело в том, что Каспер — Мартусин пес, и я что-то не припомню, чтобы он где-нибудь когда-нибудь работал.

— А потом Холера обратилась к Янеку, и они принялись обсуждать ее наряд. Элиза подождала-подождала да и отстала от них. Немного погодя Холера выкатилась из буфета вместе с Янеком, а Элиза так и осталась сидеть со мной. К нам присоединился Яцек, и разговор перекинулся на сцены, которые ему предстояло отснять. Элиза попросила воды со льдом, и тут прибыла Дануся и тоже устремилась к Элизе.

Мартуся замолчала, и в трубке забулькало. Пивом, должно быть, моя подруга подкреплялась.

— И ты все это запомнила! — восхитилась я.

— Я же там была! Говорю же: я должна все рассказать, пока не забыла! Яцек ушел, а девицы все болтали. Прямо у меня под ухом. Процитировать не берусь — даю в сокращении. Элиза сообщила Данусе, что Бледная Холера окучивает Янечку, и напрасно. С огнем играет. Уж она-то его знает как облупленного, еще бы, совместная возня с декорациями и костюмами. Еще чуть-чуть — и Холера из-под него рехнется...

— Дануся в этом месте не скорчила рожу?

— Не знаю, я боком к ним сидела. Не подсматривала. Только подслушивала. Элиза твердила, что с Янеком ужиться невозможно, что он бабник тот еще... А Дануся отвечала, что Бледной Холере втолковать ничего не сможет.

Я удивилась:

— Она назвала ее Холерой?

— Нет, Дануся ее по имени называла.

— Значит, она дала понять, что Холера глупа как пробка!

— Да-да, что-то в этом духе. Элиза отнюдь не удивилась, только сказала, что иногда глупость — настоящее преступление. А Дануся ответила ей, что некоторые бабы — дуры дурами, а устраиваться умеют. У них инстинкт. Вот и Бледная Холера, словно летучая мышь, все опасные места обойдет. Недавно ощипала одного мужика, ловеласа из ловеласов. А она раз! — и выпотрошила его. Дануся сердитая была, наверное, Холера так и не занялась ее братцем. Элиза отвечает: ей на Янека плевать, он из тех, кто горы золотые обещает, а потом в кусты. И пусть окручивают его как хотят. Тем более что он сам какого-то продюсера охмурил, то ли из Германии, то ли из Франции... а может, и из Америки. Я о нем даже слышала. Фамилия его... постой-ка... Прокреат... нет... Провизиор... да нет... Провитт... забыла. Только он страшно богатый и ищет художника. А Янек очень ему понравился с первого взгляда.