Читать книгу - "Памятка убийцы - Алексей Викторович Макеев"

– Если бы. Я прослушал его увлеченные самокопания за последний год. Так там активно сравниваются винтажные сумки Prada, коих у бабули аж целая антресоль, с самопальными клатчами из лоскутов с женских спин. Для жен дипломатов неприсоединившихся стран.

Орлов нервно сглотнул:

– Бабушка-то хоть своей смертью умерла?

– Инфаркт миокарда в крымском санатории. Документы о вскрытии не оставляют сомнений. Есть, правда, и негласные сведения…

– Так-так…

– Местные коллеги утверждают, что сердечный приступ случился под сильным впечатлением от курса массажей, сделанных местным доктором-мачо. К нему там из статусных пенсионерок очередь.

– Еще бы! Понимаю их. – Орлов потер спину и осекся. – Ну, в плане остеопатии. – Настал черед подчиненных сдержать смех. – В доме «Известий» храбрый портняжка живет, говоришь?

– Кутузовский проспект – он такой, да.

– Александру Твардовскому, который там жил, поди, и не снилось, что соседу по дому о старушках грезится.

– Никому не снилось. Особенно в сочетании с экскориационным расстройством.

– Это что за зверь? – недоумевающе спросил Орлов.

– Человек навязчиво ковыряет кожу вплоть до гнойников и шрамов. Чаще всего на лице. Так что дипломатический юноша со своей физиономией не всегда дипломатичен.

– Ладно. Поговорите с ним осторожно. Проверьте алиби. Кто-то еще занятный среди клиентов звездной психологини есть?

– А как же! Денис Павлович Кучеренко. Двадцать два года из проведенных сорока на планете санитар из морга, который воображает себя коллегой из викторианского Лондона, сыном погибшего моряка и нищей прачки…

– Не вижу в этом ничего плохого.

– Его кумир надругался над пятьюдесятью трупами ангелоподобных блондинок во время дежурств в морге при госпитале Святой Виктории. Свои укусы в момент экстаза маскировал, накладывая неуклюжие швы…

– Спасибо за эти подробности! – от души поблагодарил Орлов и позвонил своей преданной секретарше. – Верочка! Обед отменяется. Пропал аппетит… А откуда, – он брезгливо сморщился, глядя на фото Кучеренко, – у такого создания деньги на визиты к Юнг? Она брала за часовую беседу бюджет обеспеченной провинциальной семьи.

– Сразу видно, вы никого не хоронили давно, – упрекнул Крячко.

– Сплюнь! – Начальник постучал по дереву. – А что?

– А то. Что санитары в морге получают солидные деньги от похоронных агентств. Там на самом деле все в доле. От врача «Скорой помощи», сообщившего о новопреставленном, до санитарки, которая обмывает перед выдачей.

– Какой-то новый мир!..

– Загробный, – фыркнул Гуров.

– Ну и шутки у тебя, Гуров! Ладно! Вы все же проверьте, не шантажировал ли Юлию Юнг ваш любитель истории. Может, оказал ей когда-то посильную помощь? Документы о вскрытии подделал или еще что. Ну и проверяйте постепенно ее самых подозрительных клиентов. Весь этот, – он с презрением кивнул на фото, – парад парафилий. Особенно тех, кто был недоволен консультациями, фанател от женщин типажа Юлии или намеренно ее выбрал, потому что маму напомнила. Есть там такие?

– Пациентов с эдиповым комплексом двое, – охотно отозвался Крячко. – Балерун и тренер женской волейбольной команды.

– И оба были женаты на спортивных блондинках с каре, как Юлия, – поддержал Гуров.

Орлов посмотрел на них как на нерадивых детей:

– Ну и контингент! Начните с более агрессивного. – Сыщики кивнули и направились к двери. – И про семейную терапию не забывайте!

– В смысле? – не понял Гуров.

– Кстати, – пробурчал Крячко, – хотелось бы с женой время провести.

– Да при чем тут твоя личная жизнь, Крячко? Я про клиентов Юлии, которые к ней в полном семейном составе ходили. Может, там такие же маньяки, как на этих фото. Или ваши Колосовы, не к ночи будь помянуты. Глава благородного семейства флористов уже в «Черном дельфине» икебаны ваяет.

Гуров хмыкнул.

– Туда ему и дорога. Отдельно, как говорит молодежь, доставляет, что одолели его, – Орлов гордо выпрямился, – мои орлы! Хоть Штолин своими саратовскими птенцами и хвастает.

– С нами работали хорошие молодые следователи, – понимая, куда ведет разговор, спокойно заметил Гуров.

– Да? – Орлов бросил быстрый взгляд на коллег. – Тогда попрошу предоставить им возможность самим доказать свою невиновность. И в расследование гибели Елизаветы Максимовны Колтовой, как Британия в мировую войну, не вмешиваться.

– Если как Британия… – запальчиво начал Крячко.

– Потому что, – повысил голос Орлов, – Брадвин, наш добрый знакомый, большой филантроп и друг всех детей, требует крови жениха Колтовой.

– Да он ему ее всю до пожизненного выпьет! – прорычал Гуров.

– И я, – перешел на крик Орлов, – его понимаю! Во-первых, – он вздохнул, – на него там отдел внутренних расследований давит. Тренд на ловлю волков в погонах никто не отменял, сами знаете.

– А во-вторых? – спросили сыщики хором.

– А во-вторых, алиби у парня нет. А опыт убивать, как у всех нас, – есть. Работа такая.

– Что мы все, – пошел пятнами гнева Крячко, – маньяки теперь?

– Отношения у них с Колтовой, говорят, непростые были…

– Характер у обоих, – признал Гуров, – не сахар.

– Говорят, они даже на месте преступления однажды дрались.

– От ненависти до любви, – отчеканил Гуров. – Лиза и Глеб пикировались, пока не начали плотно работать с нами по убийству Сваловой. Там взаимный абьюз перерос во взаимный интерес. А потом и в любовь.

– Да и какой там абьюз? – махнул рукой Крячко. – Дерганье за косички, не более. Озеркин Папку от всего защищал.

– Папку! – беззлобно передразнил Орлов. – Видите в них подростков, и они лезут в самое пекло. Ей-богу, как дети! Вот как молодая женщина оказалась в этой клоаке без подкрепления, совсем одна?

– Проверяла зацепку по делу из картотеки Штолина двадцатилетней давности. Не думала, что субъект до сих пор активен и выследит ее.

– Или была там с кем-то, кто это дело якобы тоже «расследует»…

– «Якобы»?! – Гуров начинал злиться.

– Не кипятись, а подумай. Убийство совершено с особой жестокостью. Волосы заклеены скотчем. То есть жертва могла быть суррогатом реального объекта ненависти. Значимой фигуры из детства, например. А у парня проблемы с матерью, известной детской писательницей, между прочим.

– Любовь Озеркина была ханжой и садисткой. Измывалась над детьми и собаками. Соседи звали ее Салтычихой. Она довела до самоубийства младшую сестру Глеба…

Орлов посмотрел на Гурова в упор:

– То есть ему было за что ее ненавидеть. О том и речь…

– Он отомстил ей, добившись наказания за доведение до самоубийства через суд. Как и полагается нашему коллеге.

– А еще к Малахову на передачу сходил… – В руках Орлова появилась папка. – Вот его дела за последние годы. Сыновья-боксеры избили мать. Вандалом на могиле бабушки оказался внук…

– А еще убийство пожилого профессора психологии двадцать лет назад. Виктимология уже не та.

– Кто знает, что в голове у парня, который годами одиноко жил в огромном коттедже на областной Рублевке и, судя по этой стопке жалоб на него сотрудниц, – Орлов показал увесистый файл с документами, – разделял теорию,