Читать книгу - "Овечья шкура - Елена Топильская"

Между прочим, эксперты-психологи докопались и до того, что ребенком он был нежеланным, мать и травила плод, и прыгала с большой высоты, несмотря на то, что была замужем и счастлива в браке. Но Саша все-таки родился, и ей пришлось его растить и воспитывать; но делала она это, видимо, с таким отвращением, что Саша до семи лет не мог выговорить слово “мама”. А вот его младшая сестра была любимым дитятей, прехорошенькой толстушкой с пышными пепельными волосами; Саша и любил ее, и ненавидел одновременно, задавая себе вопрос, почему же к нему родители относились не так нежно?.. И первое сексуальное влечение испытал именно к ней, не к своей сверстнице, а к младшей сестренке, но не осмелился тронуть ее…

В один для него непрекрасный момент кто-то из коммерсантов заметил следы крови в машине, одолженной Романевскому. Романевский сочинил какую-то леденящую душу историю про жуткий наезд конкурентов на фирму “Олимпия”, героическую защиту фирмы с его, Романевского, стороны, и предложил показать, где спрятаны трупы врагов.

Предлагал он им это поодиночке, вывозя каждого в укромное место, там убивал из своего табельного пистолета, тщательно собирая гильзы и прошедшие навылет пули. Рассказывая про это, он очень негодовал на Шиманчика, который вздумал сопротивляться и стрелять в него из однозарядного пистолета-ручки. И даже показал нам шрам от этого выстрела — на правом предплечье. Труднее всего оказалось убить Красноперова, который прятался от него. Но Романевский с гордостью сказал, что он все-таки в милиции работает, и вычислил последнего, кто мог его сдать. А в качестве изощренного хулиганства труп Красноперова отволок в уже опечатанный офис коммерсантов, справедливо полагая, что там его будут искать в последнюю очередь. Так что если бы не бдительность наших граждан, заметивших сорванные печати…

К моменту вынесения приговора Синцов поправился уже настолько, что смог приехать в суд.

— Безрадостно все это, ребята, — сказал он, когда Романовского в наручниках уводили из зала. — А больше всего безрадостно, что он мент поганый. Волк в овечьей шкуре. Нас всех позорит.

Услышав это, Романевский обернулся и, несмотря на тычки конвоя, бросил Синцову:

— Я, между прочим, отличник милиции, а ты кто?

Крыть Синцову было нечем, у него в активе, кроме незажившего рубца на сердце, имелось лишь неснятое взыскание.