Читать книгу - "Печать Медичи - Тереза Бреслин"

— Маттео горазд на всякие забавные истории, — сказал он ей. — У него в голове их целый склад.

И он дал мне знак начинать.

— Так какую сказку мне рассказать? — спросил я его.

— Любую на твой выбор, — ответил он. — Может, одну из легенд, поведанных тебе бабушкой?

Я огляделся. Комната была тщательно оборудована под мастерскую собственными руками Леонардо. Дама сидела у окна, открытого во внутренний дворик. Свет из окна падал так, как хотелось хозяину. И платье ей он тоже выбирал сам. Это было так. Слуги разложили перед ним множество великолепных платьев, а в придачу к ним принесли блестящие ожерелья и прочие драгоценности, но хозяин отверг все это, отобрав одно очень простое платье, к которому собирался добавить какое-нибудь украшение собственноручного производства. Полагаю, мужу донны Лизы хотелось бы, чтобы на портрете она была изображена в богато декорированном платье, что говорило бы о его собственном успехе и достатке. Но хозяин убедил его в противоположном, сказав:

— Этого будет достаточно. Такой грации не требуется лишней позолоты.

Платья и драгоценности унесли, однако в дальнем углу комнаты остался сундук с вещами. Крышка его была открыта, и среди шалей и лент я увидел несколько перьев — это были перья страуса, куропатки и павлина.

Я встал так, чтобы донна Лиза меня не видела, не отвлекалась на меня и тем самым не мешала работе маэстро.

— Ну что ж, — начал я, — я расскажу вам историю одного существа, которого боги называли Паноптес, что значит Всевидящий. Это был стоглазый великан. Он также известен под именем Аргуса.

Однажды Юпитер, главный из всех богов, был в гостях у царя одного острова и обратил внимание на дочь этого царя, которая прогуливалась в саду. Девушку эту звали Ио. Юпитер заметил, что царевна Ио очень красива, и влюбился в нее.

Он оставался с ней долгое время. В царстве богов его отсутствие заметили, и, когда он вернулся, богиня Юнона, которой он обещал хранить верность, спросила, что же задержало его в мире людей. Юпитер сказал, что у него было там много дел, но она ему не поверила. Она сама отправилась на тот остров и обнаружила причину задержки Юпитера. Юнона страшно рассердилась! Она приревновала Юпитера к Ио и стала думать, как бы наказать девушку. Юпитер узнал о намерениях Юноны и решил защитить царевну Ио. Он превратил Ио в красивую телку и приставил стоглазого великана Аргуса охранять ее, пока она будет мирно пастись на лугу. Но умная Юнона узнала об этом. Она вызвала Меркурия, посланника богов, и дала ему поручение. Меркурий тут же отправился туда, где резвилась на лугу юная Ио. Он стал ждать, пока спадет дневной зной, Ио устанет резвиться и приляжет отдохнуть. Наконец этот момент настал. Когда она улеглась, великан Аргус присел рядом с ней и стал охранять ее. Тогда Меркурий поднес к губам свирель и заиграл. При звуках этой музыки Аргус начал засыпать. Один за другим закрывались его глаза, и наконец закрылись все, кроме одного. Но потом и этот глаз сомкнулся: великан уснул. Убедившись в том, что Аргус погрузился в глубокий сон, Меркурий отложил свирель, достал меч и занес его, чтобы отсечь великану голову. Аргус проснулся и издал чудовищный рык. Все его глаза открылись, и он попытался встать. Но было уже поздно. Меркурий нанес удар, и великан свалился замертво. А Ио в страхе бежала и начала бродить по долинам и весям, не зная отныне ни сна, ни покоя.

Меркурий отправился к Юноне и сообщил, что ее поручение выполнено. Юнона поспешила в то место и увидела мертвого Аргуса. Он лежал на земле, и его широко раскрытые глаза смотрели в небо. Тогда Юнона достала из глазниц Аргуса все его сто глаз и разместила их на перьях своей любимой птицы. Вот почему, на удивление всему миру, у павлина теперь такой хвост, с глазком на каждом пере.

С этими словами я взял перо павлина и взмахнул им.

Донна Лиза захлопала в ладоши. Я перевел взгляд на хозяина, и он кивнул мне в знак одобрения. Тогда и я, радуясь тому, что им понравилось мое выступление, расплылся в широкой улыбке.

После того случая маэстро часто просил меня задержаться и рассказать им какую-нибудь историю. Что-нибудь из приключений Улисса во время его путешествия после осады Трои или какую-нибудь другую легенду, басню или сказку, на мой выбор.

Так продолжалось и весной, когда он возобновил работу над портретом. Донна Лиза по-прежнему была неразговорчива, а хозяин, сосредоточившись на своей работе, иногда словно застывал перед портретом и подолгу смотрел на него, даже не поднимая кисти. Царившая в комнате тишина ни на кого не давила. И все же, если порой ее требовалось чем-то нарушить, мне приходилось рыться в памяти и находить там семя какой-нибудь из историй, посеянных в ней моей бабушкой, а потом разукрашивать и дополнять бабушкину сказку своими гиперболами и метафорами, чтобы она полилась из меня, как каскады воды из фонтана.

Как-то однажды, перед самой Пасхой, донна Лиза вошла в комнату и, прежде чем сесть, протянула мне какой-то маленький предмет.

— Эта книжка только что из-под пресса. Она изготовлена в одной из тех новых печатен, что печатают книги на нашем тосканском языке. В книжке — сказка, которую моя матушка рассказывала мне, когда я была ребенком. Мне бы так хотелось услышать ее еще раз! Ты не мог бы нынче утром почитать нам из этой книжки, Маттео? — спросила она меня.

В смущении я опустил голову.

Хозяин вмешался и спокойно сказал:

— Маттео предпочитает рассказывать истории от себя.

Но, вытащив меня из этого неловкого положения, он бросил на меня суровый взгляд, словно хотел сказать: «Смотри! Теперь ты огорчил госпожу».

В тот день я рассказал им какую-то собственную историю, а когда мне пришла пора уходить, протянул донне Лизе книжку, возвращая ее.

— Зачем, Маттео? Я отдала тебе ее насовсем, — сказала она. — Мне будет приятно, если она окажется у тебя. Надеюсь, она доставит тебе такое же удовольствие, как в свое время доставила мне.

Я сделал шаг назад, сжимая книжку в руке. Кинул взгляд на хозяина, спрашивая разрешения, могу ли принять этот подарок. Он наклонил голову, а потом вскинул бровь и сказал тихо:

— Поблагодари же госпожу!

— Благодарю вас, — проговорил я и низко поклонился, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

Должно быть, она заметила это, потому что быстро отвернулась и завела какой-то разговор с хозяином. Она была настоящая госпожа, эта донна Лиза. Не такая высокородная, как королевы и принцессы, которые царят над своими подданными, но полная врожденного благородства и естественного изящества, красивая и добрая женщина.

В ту ночь я лежал на своем тюфяке и разглядывал подаренную книгу. Я мог уже разобрать некоторые короткие слова: «что», «и», «не»…

Я отмечал пальцем каждое из узнанных мною слов и произносил его вслух. Мне это было нелегко. Слова вдруг стали расплываться передо мной, и я понял, что плачу.

Да, я плакал. Я оплакивал мать, которую не помнил, отца, которого у меня не было, бабушку, которая умерла. Я оплакивал Россану, свою первую любовь. Россану, ее родителей и маленького братца. Я плакал оттого, что был разлучен с Элизабеттой и ее братом Паоло. Я плакал о том, что было моим и что было у меня отнято, и о том, чего у меня никогда не было. Я оплакивал все свои несчастья.