Читать книгу - "Любовь, похожая на смерть - Андрей Троицкий"

– Только вот тут, – Свист пнул ногой свой раздувшийся от бумаг портфель, давно потерявший первоначальный цвет и оригинальные замки, взамен которых приделали другие, – тут сохранились бумажки, которые позволяют судить, сколько золота ушло из Магадана на Большую землю за те пятнадцать лет, что Носков руководил «Линзой». Посмотрим другие бумажки и узнаем, сколько золота поступило на ювелирные фабрики. Многие документы, которые числятся навсегда утраченными, остались у меня. На память о прожитых годах. И больших деньгах.

Солод открыл бар, скрытый в широченной стойке письменного стола.

– Я всегда говорил, что память человеческую беречь надо, – кивнул он. – Что есть человек без памяти? Животное. Грязная паршивая скотина.

– Совершенно верно, – поддакнул Свист.

Солод налил себе и Свисту немного коньяка. И подумал, что три с половиной тонны золота по нынешним деньгам – это сто миллионов долларов. Хорошая цифра, за такие деньги надо бороться. Впрочем, борьба оказалась не столь утомительной и опасной, как казалось год назад, когда каша только заваривалась.

Солод сделал глоток и представил себе гору золота и себя самого, лежащего на этой горе. Может, какому художнику такую картину заказать? Просто ради хохмы. И название уже готово: «Царь горы». Солод с нескрываемой теплотой и нежностью посмотрел на своего гостя и подумал, что Свист рассчитывает на десять процентов стоимости товара. Человек всегда на что-то рассчитывает. И пусть. Но хрен ему на рыло, а не десять процентов. Надо похоронить его под той самой цветочной клумбой, в которую Свист недавно сморкался. Двойная выгода: деньги не надо отдавать. И, главное, на дерьме хорошо цветы растут.

Свист прикончил дорогой коньяк одним глотком, будто пил магаданский неразбавленный спирт, произведенный из еловых опилок. Крякнул, вытер губы пятерней и продолжил рассказ.

Позднее на заводах контролирующие органы проводили проверки. В те годы любили проводить всякие проверки, плохо соображая, на кой черт они нужны. Ну, прямо как сейчас. И выяснилось, что значительная часть золота не была использована для производственных нужд. Но хранилище оказалось пустым. По разным оценкам, пропало три с половиной тонны золота в слитках и самородках. А те журналы учета, что вели на заводах, сгорели во время пожаров, последовавших один за другим. Оригиналы и копии приходно-расходных ордеров тоже сгорели, хотя лежали в специальных несгораемых сейфах. Словом, судьба золота покрыта мраком. Драгоценный металл был застрахован, и Носков получил возмещение. Но, как позже выяснилось, та страховая компания ему и принадлежала. Короче, он заплатил деньги самому себе.

Свист наподдал ногой по портфелю.

– Ну, не все, конечно, сгорело, – добавил он. – Кое-какие крохи уцелели.

– Кто бы сомневался, – кивнул Солод.

Если исходить из духа и буквы закона, пострадал в этой истории с пожарами только Олег Носков. Это он, по версии, выдуманной милиционерами, понес убытки. На самом деле Носков хотел одного: вывезти золотишко подальше от глаз людских, спрятать его в надежном месте и жить дальше со спокойным сердцем. Он человек старой закалки, всю жизнь отдавший добыче золота. Носков не верит ни в черта, ни в бога. Не верит в русские банки, не верит в валюту или ценные бумаги. Он знает, что люди могут предать, бизнес может рухнуть. И тогда человек окажется на паперти с протянутой рукой. Но с золотом, особенно если его много, никогда не пропадешь.

Когда на ювелирные предприятия Носкова стали наезжать бандиты, пришлось отдать им долю в прибылях. Носков быстро понял, что старые времена навсегда уходят в прошлое. Появилось много желающих прибрать к рукам его бизнес. Заводы по производству ювелирных украшений и другие активы рано или поздно отберут бандиты. А ему открутят голову, живым закопают где-нибудь в лесу или утопят в выгребной яме. Носков сумел выгодно продать часть собственности, другую часть отписал единственной дочери и зятю.

А вот куда делось то золото?

* * *

Около года назад в ветреный дождливый день в приемной Леонида Солода появился плохо одетый человек с блатными татуировками на пальцах и запястьях. В портфеле из свиной кожи лежала вот эта самая затертая карта Магаданской области, списки работников золотодобывающей артели «Линза» и еще много всяких любопытных документов.

Человек назвался Сергеем Свистуновым и кое-что рассказал о себе. Когда последний раз освободился из лагеря, где сидел за разбой, то не стал уезжать из Магадана. Устроился на работу там же, где сидел, в ста пятидесяти километрах от Магадана, на речке Колыме. В течение семи лет он трудился как проклятый, занимал разные должности в «Линзе». Был оператором промывочной машины, бригадиром старателей, работал на местном аэродроме, откуда золото отправляли в Москву.

Впоследствии Свист перебрался в столицу, устроился в отдел снабжения на заводе золотых украшений. После двух памятных пожаров он самостоятельно занялся поисками магаданского золота. Потому что к тому времени знал точно: золото существует. И за ним присматривает ближайший друг Носкова, некий Фрумкин. Этот тип бездетный, живет с женой, но не сидит на одном месте, а переезжает с места на место. Года три назад его след нашелся в Калуге, затем Фрумкин неожиданно пропал. И вынырнул в Саратове. Но и там скоро потерялся.

Через местный архив удалось установить, что супруги Фрумкины погибли от взрыва газового баллона в своем частном доме на окраине города. Однако ни в самом Саратове, ни в его окрестностях Фрумкины не похоронены. Свист сразу решил, что смерть супругов – всего лишь уловка, попытка сбить со следа тех, кто по этому следу идет.

Тогда же в Саратове, работая в архиве, он признался себе, что одному это дело не осилить. Три с лишним тонны этого богатства Свисту без надобности. Ему нужна некоторая сумма наличными. Он хоть и немолод, а красиво пожить хочется. Тем более чувствует себя Свист прекрасно, будто вчера третий десяток разменял. Поэтому он пришел к Солоду, человеку деловому, хваткому, у которого с тестем отношения не сложились. Вместе с Солодом они решат все проблемы.

«Ладно, я послушал твои сказки, – проворчал тогда Солод. – А теперь ты слушай мой вопрос. У тебя есть доказательства, что это золото существует? Реально существует, а не в твоем воспаленном воображении?»

«Вот. – Свист приподнял с пола и поставил на стол портфель, набитый бумагами. – Взять хотя бы эти два письма, написанные в Магадане и адресованные в Москву. Ваш тесть пишет своему другу. Тут о здоровье, тут о погоде. А тут… Прямым текстом спрашивает, удалось ли Фрумкину найти для хранения сырья место понадежнее? А дальше… Еще одно предложение. Написано, что в ближайшее время ваш тесть подкинет еще килограммов триста. Надо сказать, что письма к Фрумкину не попали. А люди, которые их привезли, бесследно исчезли. Как исчезает в столице множество проезжих людей».

Солод молча кивал головой и, не отрываясь, зачарованным взглядом смотрел на карту, будто по ней рассыпали золотой песок.

* * *

До Элисты добрались под утро, когда на востоке темный свод неба стал наливаться красками жизни. Въехали в город, поколесили по улицам, встретив лишь одного прохожего, бородатого старика в тюбетейке. Полосатый халат болтался на худых покатых плечах, как на вешалке. Еще попалась телега, груженная сетками с мелкой, как орехи, картошкой. Повозку тащила лошадь, возница шел рядом. Он проводил машину долгим взглядом и сквозь зубы плюнул ей вслед.