Читать книгу - "Пепел и золото Акелы - Александр Логачев"

– Девочку не желаете? – вкрадчиво предложил сотрудник, возвращая мобилу.

– Только в подтанцовку, – отмахнулся Сергей.

Пока то да се, Пепел «оседлал» компьютер и надыбал через Интернет адресок одного из рижских музыкально-продюсерских центров. Пепел выбирал его по территориальному принципу – какой ближе к отелю. Правда, из трех относительно равноудаленных Сергей предпочел тот, который возглавлял человек с русской фамилией.

И, расплатившись за все оргтехнически-текильные удовольствия плюс стоимость рожденных факсом страниц, Пепел двинул по надыбанному адресу.

Чем ближе к концертному комплексу, тем толпа становилась гуще. Пепел мог бы и не лезть в самую давку, потоптаться возле заградительных кордонови дождаться, когда российская делегация потянется на выход, счастливо лыбясь или размазывая слезы по щекам. Но это уже был бы не Пепел. Подстегивали к проявлению инициативы и здравые резоны: в экстремально-праздничных условиях проще завязать контакт с нужной особой и легче добиться ответной симпатии (теорема, доказана Сергеем Пеплом). И, наконец, чтобы форму не терять, нужно иногда нагружать себя задачками повышенной неразрешимости.

Русская фамилия принадлежала человеку, который мог бы хоть завтра эмигрировать в Израиль, документально не доказывая никому свое происхождение, а лишь предъявив табло посольским работникам. Хозяин с русской фамилией долго и проникновенно жал руку, заговорщицки заглядывал в глаза и пытался вдвое срезать цену.

– Я – подумаю, – взяв хозяина за пуговицу, ответил гость и сунул в карман слизанный с груди человека с русской фамилией аккредитационный беджик евроконкурса. Тащиться в пресс-центр ради официальной прописки надобность отпала.

С беджиком на сердце Пепел прошагал сквозь кордоны как белый человек.

До стартового конкурсного свистка оставалось около получаса. По фойе национальными островами перемещались те, кто заполнит собой зрительный зал. Не надо было пристально вглядываться в отдельные фейсы, чтобы ущучить очевидное – простых, трудовых граждан сюда не заходило. Простые, трудовые граждане и одеты были бы подешевле, и средний возраст особей мужского пола был бы поменьше, а женского – с точностью до наоборот. И рожи встречались бы попроще, без надписей на лбу «как я крут, раз я сюда попал».

Нашу делегацию Сергей обнаружил на слух в одном из буфетов. Вокруг компании фоном витал вялый бубнеж:

– А снег пенопластовый будут пускать?

– Eminem выйдет на сцену в следующем году. Заявил – возьмет первое место.

– Киркоров, Пугачева и Алсу не смогли взять, а он возьмет?

– Из-за «Премьер-министра» нам обеспечено одно из последних мест.

– «Евро» – само по себе дело приторное. Какие-то подростки в стиле «Демо/Вирус/Акула» выдавливают ржавые звуки…

Благодаря обилию фоток на стенах «Башетунмая» Пепел знал разыскиваемую подружку Акелы в лицо. Однако искомой девушки Марии среди единородичей не обнаружилось. "Вариантов масса. Она еще не подошла. Она пудрит носик в заведении с латышской буквой "Ж". Она уединилась в отдельном буфете. Она заболела сыпным тифом и госпитализирована".

С этими мыслями Пепел подсел к компании:

– Здорово, земели. А где остальные наши?

– Кого-то ищешь? – сразу ухватил суть за жабры беловолосый парень с декоративными мышцами, проступающими сквозь обтягивающую футболку «Спартак – чемпион».

– Точно так, – кивнул Сергей. – Одного нашего человека.

– Женщину?

– Не без этого.

– А из каких она?

– Да так, по продюсерской части. Из Питера.

– Может, она среди ближайшей тусни? Видел прежние трансляции?

– Видел, – соврал Пепел.

– Ну, вот, в ложах, может. Сейчас ближайшая тусня околачивается за кулисами, потом перейдут в ложи, куда после пения направляют певцов и где они будут дожидаться выставления баллов.

– А-а... – понятливо протянул Пепел. А потом высказал, что его мучило, – Слушай, мне что-то твое обличье знакомо. Где я тебя видел?

– В конюшне.

– "

– В рекламе с конюшней. Я там играю этого... Ну, до половины лошадь, до половины человек.

– Кентавр, – подсказал Пепел, но уточнять, какую именно половину изображал в рекламе его собеседник, не стал.

– Можно минуточку внимания? – Над Пеплом, словно злой «Титаник» над беззащитным айсбергом, выросла черно-крашенная девица, которой не хватало лишь эсэсовской фуражки и плетки, чтобы фотографироваться на обложки специфических журналов. – Это вы заказывали подтанцовку?

– Оставьте визитку, – сдержал зубами улыбку Сергей.

– А какие условия?

– По таксе, – спрятал визитку Сергей в карман.

Хотя теперь все с интересом косились на Сергея, ленивый бубнеж продолжался:

– Кому попадья, а кому – свиной хрящик. Может, и «Премьер-министр» кому-нибудь по кайфу. И потом, местные слов не понимают – уже фора.

– Ой, ладно вам! Будто в том году не видели, какая самодеятельность приветствуется на «Евровидении»!!! Да, «Премьер-министра» «на ура» не примут скорее всего, но не потому, что парни в чем-то уступают остальным конкурсантам. Просто, когда смотришь на это убожество – сам конкурс – становится понятно, что чем академичнее и прилизаннее будет исполнитель, тем больше у него шансов на победу. Вот и заливаются пафосно немецкие тётеньки в стиле Селин Дион, тухло зажигают причесанные прибалты а-ля «Бекстрит Бойс – восемьдесят два» и так далее, и так далее... Вот если бы наши туда Юлю Началову, например, послали с её голосовыми данными и страстью к задушевным балладам, тогда, быть может…

С тем Сергей и покинул сие изысканное общество.

«Что ж, проверим ближайшую тусню. Даже самому интересно». Пепел подошел к одной из многих дверей зрительного зала. Все они были, разумеется, закрыты. Но вот уж с чем, с чем не могло возникнуть проблемных запар, так это с дверным замочком. Пепел открыл его зажимом для галстука. После этого Сергей, за неимением поблизости ничего более изящного, взял мусорную урну, водрузил на плечо и так вошел в зрительный зал. И не просто закрыл дверь за собой, а добросовестно защелкнул замок.

Урна – круглая блестящая дура на длинной тонкой ножке – снизу походила на осветительный прибор. А поскольку в зале кипела подготовительная телевизионная работа (гоняли в разных режимах освещение, пробовали кран для съемок «парение над залом», разматывали кабели, бегали туда-сюда телевизионщики), то Сергей со своей урной вписался в ситуацию как родной. Даже дорогой отутюженный костюм не выдавал Пепла, а создавал ему вполне узнаваемый образ: менеджер среднего телезвена, который под давлением аврала снизошел до черновой работы.

Пепел запрыгнул на сцену с уверенной наглецой человека, для которого все эти концертные залы – колыбель и среда обитания. В той толчее, что царила на сцене, а в особенности за сценой, Пепел почувствовал себя спокойнее собаки, закопавшей кость. И никто на него внимания не обращал. Где там обратить в этом разноязыком и разномастном броуновском движении!