Читать книгу - "Имидж старой девы - Елена Арсеньева"

Мы наелись, как удавы, китайскими штучками и «Браунисом», апотом, воспользовавшись тем, что Лизочек угомонилась, а на улице начался дождь,то есть не больно-то погуляешь с младенцем, сами залегли поспать. После«Брауниса» спится просто сказочно, смею вас уверить! Мы все очухались только вчетыре часа. Потом началась суматоха типа постирать-погладить, помыть Лизонькуи ее успокоить, а она не успокаивалась, и день истаял, как льдинка на горячейсковородке, мы и не заметили, как наступила ночь. Марина, которая собираласьвзять на себя ночную вахту, вдруг слабым голосом заявила, что она умрет, еслине поспит хотя бы два часа. И ушла к себе. А я привычно начала качаться у окнас Лизочкой и размышлять.

Странно – на сей раз не о Кирилле и о своей дурацкой жизни.А впрочем, именно о ней! Я вспомнила разговор с этим, как его там, БертраномЛуи Баре. Возмущение поулеглось – и я смогла обдумать его спокойно.

Нет, куда там – спокойно! Теперь мне стало вот именно чтострашно. Откровенно страшно!

В газетах так много пишут об убийствах, которые совершаютманьяки… А кто такой маньяк? Это человек, которым владеет какая-то навязчиваяидея. Вот, например, Бонифасом Зиселом владеет навязчивая идея, чтошантажистка, которая держит в руках его тайну и доброе имя, а значит, карьеру ипрестиж, – это я. Русская наглая дуреха в потертой замшевой куртке и сволосами, «выбившимися из прически». Завтра в полдень он получит от детективамои координаты, и… Что произойдет затем?

Хорошо, если он поступит как цивилизованный человек и придетпоговорить по душам. Может быть, мне и удалось бы убедить его, что оношибается, категорически ошибается, что его шантажирует какая-то другаяженщина. А если он не предоставит мне права на защиту? Что, если Баре не зряопасается – и его клиент намерен решить проблему традиционным, самымдейственным способом? По принципу «Нет человека – нет проблемы»?

Между прочим, авторство этого решения напрасно приписываютрусским «математикам». Во все времена гордиевы узлы нетерпеливыми людьми именноразрубались, а не развязывались! А судя по серьезности тона месье Баре, егоклиент явно не страдает переизбытком терпения.

Мое буйное воображение мгновенно нарисовало такую картину:вечером в дверь звонят. Я открываю – и в ту же секунду в конце моей дурацкойжизни ставится свинцовая точка.

Да ладно бы только моей! А если он сочтет, что Маришка иМорис тоже посвящены в его дурацкую тайну?

А с Лизонькой что будет?!

Меня начинает так трясти, что «котенок», уже задремавшийбыло на моих руках, снова просыпается. Я кладу Лизину тепленькую головку себена плечо и начинаю рыдать от ужаса перед тем, что может приключиться толькопотому, что какому-то придурку моча ударила в голову. Слезы текут ручьями, иперед глазами опять расплываются синие, желтые, зеленые заставки и один белыйэкран с бегущими по нему черными полосами.

Воображаемые страхи, как ни странно, порой бывают кудасильнее реальных, это вам любой психолог скажет. И я знаю это по собственномуопыту. Лизочек уже снова заснула, а я на подгибающихся ногах все мотаюсь покомнате, не решаясь положить малышку в кроватку, боясь хоть на мгновениевыпустить ее из рук, словно чертов Зисел – это тот самый волчок, который вотсейчас придет – и «схватит Лизу за бочок», чем я ее чуть ли не еженощно стращаюв своих колыбельных песнях. Как выскочит, как выпрыгнет – пойдут клочки позакоулочкам…

И наконец меня осеняет. Все в моих руках! Мне надо не ждать,трясясь, решения своей участи, а просто пойти в полдень в контору БертранаБаре. Встретиться там с этим чокнутым Зиселом и попытаться убедить его, чтоналицо печальное недоразумение, которое не должно стать трагедией. Надеюсь, уменя это получится.

А вдруг у Зисела есть дурацкая привычка стрелять вшантажистов, где бы их ни встретил, безразлично, у них дома или в конторечастного детектива? Увидит даму с кудлатыми русыми волосами, серо-голубымиглазами, в пресловутой курточке и джинсах – и от бедра короткими очередями…

Хотя нет, от бедра короткими очередями можно стрелять изавтомата. А у безумного Зисела наверняка окажется в кармане пистолет. И – опятьмы вернулись к свинцовой точке в конце сложносочиненного предложения – моейжизни!

Значит, надо поступить похитрее. Самое малое – не идти в тойже одежде, которая способна вызвать такую взрывную реакцию. Переоденусь! Благоесть во что. А также надо загримироваться. Замаскироваться! Причесаться иначе.

Как? В каком стиле?

Я знаю, в каком!

Маринка так и проспала до утра без просыпу, теперь полнасил, бодрости и раскаяния. Сама занимается ребенком и умильно предлагает мне неподниматься с постели хоть до обеда. Но вместо этого я отпрашиваюсь у неепогулять.

– Хоть весь день! – великодушно предлагает сестра, но мнетак много не понадобится. Хочется верить, что я вообще-то вернусь…

Ухожу в одиннадцать.

Понимаю, это рановато, учитывая, что агентство месье Барерасположено за два дома от нашего, но не туда несут меня ноги. Вызвав длямаскировки лифт, я спускаюсь на первый этаж, но тут же поднимаюсь на шестой.Здесь двери, ведущие в мансарды. Я вхожу туда, в этот пахнущий пылью прохладныйполумрак (жалюзи всегда опущены), включаю свет и сажусь за то самое бюро, окотором недавно вспоминал Морис. Ошеломляющая вещь, конечно! Одни эти витыеполумесяцы ручек, укрепленные в инкрустированные перламутром овалы, чего стоят!Потрясающий вкус, потрясающая работа! Когда касаешься ручек, не хочется потомразжимать пальцы, расставаться с такой красотой. Скорей бы Морис нашел этой уникальнойвещи место в своей квартире. И вон тому трехстворчатому зеркалу – не удивлюсь,если оно тоже из Мальмезона. Конечно, кое-где амальгама потускнела, но всеравно – я вполне хорошо могу рассмотреть свою постную физиономию, котораявызывает такую ненависть Бонифаса Зисела. Трачу на это несколько минут, потомдостаю из сумки мой российский паспорт. Туда вложены две фотографии. Во-первых,это Маришка с Лизонькой – еще в роддоме. Усталая до блаженства мама иошеломленная новым миром, красненькая и малость шурпатенькая дочка. На другомснимке Элинор в ореоле своих рыжеватых буйных кудрей. Я смотрю на нее до техпор, пока, как всегда, не начинаю ощущать ее присутствие, ее поддержку,улыбаюсь ей, шепчу: «Все будет как надо!», а потом откладываю снимки в сторонуи снимаю обложку с паспорта.