Читать книгу - "Там, где нет места злу - Кэролайн Грэм"

Вечер выдался прохладный, плита была зажжена, и кухня казалась уютной маленькой пещеркой. Кэнди, уже без воротника и эластичного бинта, но все еще кое-где заклеенная пластырем, прихрамывая, радостно отиралась около Эвадны, тявкая и норовя лизнуть ей руку.

— Ну как наше маленькое чудо? — спросила Эвадна, устроившись в кресле-качалке и приняв от Хетти стакан тонизирующего напитка «люкозейд».

— Гораздо лучше, — ответила Хетти, усаживаясь на старенький стул напротив приятельницы. — Так прекрасно наблюдать, как постепенно она набирается смелости. Хотя мы с ней пока еще не решились на нормальную прогулку.

— Да, без сомнения, это будет серьезное испытание.

Они просидели несколько секунд в уютном дружеском молчании. И чем больше оно длилось, тем невероятнее выглядело, что одна из них посмеет его нарушить. Потому что тема для разговора могла быть только одна, а кто же захочет говорить о таком? Но невозможно сдерживаться до бесконечности.

И Хетти прорвало:

— Это Чарли! С тех пор, как он… тогда все и началось. Что будет дальше, Эвадна? Что за всем этим стоит?

— Ах, если бы я знала, дорогая.

— Сначала он, потом бедная миссис Лоуренс. Она в жизни ни о ком дурного слова не сказала. А теперь вот она…

— Ну-ну, Хетти… — Эвадна подалась вперед и взяла приятельницу за руку. — Мы должны молиться о еще одном чуде.

— Но это так страшно! Что будет дальше? У меня такое чувство, что нас постепенно подталкивают к краю большой черной ямы.

Даже Эвадна не смогла бы выразиться удачнее — или ужаснее, если учесть устрашающую окраску метафоры? Она очень хорошо понимала, что Хетти имеет в виду.

Как большинство жителей Ферн-Бассет, мисс Плит была убеждена, что убийство мужа Хетти — дело рук какого-нибудь умалишенного, слишком рано отпущенного из лечебницы. Результат внезапной вспышки ярости. Вероятно, безумец заснул в лесу. Чарли набрел на него в темноте, тот проснулся, вскочил в ярости или в ужасе, прикончил Лезерса и убежал. Все понятно, насколько вообще можно понять сумасшествие. Такова была основная версия, воспринятая всеми с готовностью и явным облегчением.

А теперь вот это. Но, может быть, нападение на Энн Лоуренс тоже случайность? Кто-то предположил, что у нее просто хотели украсть сумочку. И потом, это случилось за много миль от Ферн-Бассет. Получалось, что деревня опять вне подозрений.

Эвадна думала о месте, где долго была счастлива. Прямо как героиня какой-нибудь книги. Тихая гавань, залитая солнцем, прекрасная в любое время года, уютная и безопасная в начале романа, а потом, по мере того, как повествование становится все непонятнее, все запутаннее и тревожнее, дикая глушь, полная неизведанных опасностей. Как будто они, пробудившись от мирных грез, вдруг «очутились в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины»^[41].

— Что это, Эвадна?

— А-а… — Она, оказывается, пробормотала последние слова вслух. — Это строчка из поэмы, которая очень точно описывает наше нынешнее положение.

Хетти глубоко вздохнула, а потом решилась:

— Есть кое-что, о чем я вам не говорила.

— Что же это, Хетти?

— Полин-то в курсе, но полиция, кажется, это не обнародовала, так что…

— Вы же знаете, я никогда ничего никому не передаю.

— Чарли явно пытался кого-то шантажировать.

— О-о! — Эвадна сильно побледнела. — И что, они думают, поэтому его и…

— Да.

— Так это был кто-то, кого он знал?

— Не только он, Эвадна… — Хетти вся тряслась от макушки до стоптанных тапочек, Кэнди тоже дрожала, сопереживая хозяйке. — Разве вы не понимаете? Это должен быть тот, кого мы все знаем!

Фейнлайты с великими предосторожностями обходили друг друга, чтобы избежать ссоры, и тут грянула весть о несчастье с Энн Лоуренс.

За час до этого Валентин вернулся от Джексона и ушел к себе в комнату работать. Луиза нервничала, ждала, когда выйдет брат. Она поклялась себе поддерживать Вэла во всем, быть с ним доброй и любящей и ни в коем случае не критиковать. Она будет вести себя именно так до самого своего отъезда. И после тоже. Никому не удастся поссорить их. Этому точно не удастся.

И, в конце концов, все проходит. Луиза то терзала, то успокаивала себя, пользуясь универсальным утешением о мимолетности всего сущего, представляя себе, как именно когда-нибудь да распадется злосчастный союз.

Может быть, Жаксу просто наскучит Вэл. Хотя нет, она была совершенно уверена, что такие понятия, как интерес или скука, просто неприменимы к подобным отношениям. Жаксу может быть сколь угодно скучно, но пока эта связь ему выгодна, она будет длиться. Валентин, конечно, надеется, что он для Жакса особенный, но Луиза была уверена, что у наглого молодчика вместо сердца холодная, бесплодная пустыня. Единственный особенный человек в жизни Жакса — это он сам.

Мысли, что заскучает Валентин, она тоже не допускала. Человек не устает от одержимости, пока та не выгорит дотла сама собой или не сожжет его. По той же причине она не могла себе представить, что Вэл влюбится в кого-то другого.

Пронеслись мимолетные воспоминания о том, как счастлив был ее брат, когда жил с Бруно Магелланом. После его смерти Вэл едва не потерял рассудок, бесконечно вспоминая их совместные радости и скатываясь все глубже в депрессию. Она уже не надеялась, что у него когда-нибудь хватит сил и смелости вступить в новые отношения. И вот после месяцев борьбы с мраком, медленного возвращения к свету — дать себя захватить безрассудной и бесплодной страсти, водовороту, который теперь увлекает его обратно в пучину отчаяния.

Кажется, Вэл спускается? Луиза, сидевшая у окна, резко повернулась к лестнице. Она вдруг подумала, что неделями не делала ничего другого: либо следила за передвижениями брата, либо прислушивалась к нему.

Прислушивалась, не идет ли Вэл, когда он отсутствовал, и не собирается ли он уходить, когда был дома. Прислушивалась, когда он говорил по телефону, и силилась угадать, кто звонит. Вслушивалась в его голос, когда он беседовал с ней, пытаясь предугадать перепады настроения, прежде чем они обнаружат себя и обернутся против нее. К стыду своему, она даже просматривала его почту — так и обнаружила чек из магазина Симпсона на Пиккадилли, чек за кожаную куртку стоимостью восемьсот пятьдесят фунтов.

Сейчас Луиза впервые задумалась о том, каким ее поведение должно было показаться Вэлу. Она-то думала, что, ослепленный своей горячечной страстью, он просто не замечал неотступной слежки. А если замечал? Что должен был чувствовать? Что его обложили со всех сторон, что за ним шпионят? Что ему никуда не спрятаться, как заключенному в камере с глазком в двери? Тюремщик может наблюдать за ним, когда пожелает. Луизу ослепила догадка: неудивительно, что он в нетерпении ждет ее отъезда.