Читать книгу - "Паутина судьбы - Валентин Пушкин"

– В смысле?..

– В том смысле, что нагрели нас. Я нашел покупателей через одного мужика. Он подавальщиком работает, шашлыки разносит на станции, прямо у путей. Обещал найти желающих приобресть стволы. Ну, они оказались бандюками из-под Ржева. Я показал им автоматы, винтовки. К нашим ППШ и винтовкам я сам на токарном станке ложа и приклады сделал. Железо отдраил, прочистил, смазал. Одно слово: подготовил, как на выставку. Одобрили, проверили – все действует, хоть сейчас в бой. Уговорились о цене.

– На «Шевроле» хватило? – засмеялся Морхинин.

– Какой там! Жмоты те еще попались. Они говорят: «Если только вякнешь, мы тебя ментам сдадим. А лучше, в натуре, сами где-нибудь в лесу закопаем. Иди, говорят, и молись, что живой остался. Нам одни знакомые пацаны рассказали, как ты их чуть гранатой не взорвал. Не отнекивайся. Ты это был, больше некому. И с тобой напарник с автоматом. Так что исчезни, пока мы добрые». Я вижу: делать нечего, плюнул и пошел.

– Значит, зря мы с тобой двое суток упирались, – Морхинину было действительно досадно. – Эх, зачем ты, Алексей, все это затеял? Раз нет нормальных покупателей…

– Ну я все-таки не совсем уж простак, – криво усмехнулся Алеха. – По одному автомату – нашему и немецкому – я припрятал. Оставил и одну винтовочку, и вальтера сохранил.

– Что ж, хорошо: хоть что-то осталось… – с некоторой надеждой произнес Морхинин. – А вообще брось ты копанием заниматься. Попадешься – или посадят власти, или убьют бандиты. Мне тебя жалко будет, мошенника.

– Спасибо за сочувствие, – Алеха поклонился клоунски, даже снял кепку и подержал на отлете. – Автоматы, винтовку, немецкий кинжал я договорился одному богатею сбыть. У него дача неподалеку, целый дворец из красного кирпича. И он, видишь ли, имеет коллекцию старинного оружия… Он мне все показал, ничего не боится. У него охрана. В общем, с Великой Отечественной у него, у богатея-то, вроде ничего не приобретено. И он мои автоматики и винтовочку с радостью берет.

– Так ведь на «Шевроле» не хватит, – сказал Морхинин, понимая, что денег на издание стихов ему не видать.

– Но на мотоцикл с коляской думаю заработать. Ты уж, – вздохнул Алеха, – меня прости, Валерьян. Мне транспорт нужен позарез. Иначе не выжить. Работы нет, заработка нет. Лес пилить и без меня хватает народу. Начальство местное такими, как я, не интересуется. Хочешь воруй, хочешь наркотой торгуй, хочешь грабь… Еще можно дачи строить. Да приезжие из Азии постепенно это дело к рукам прибирают… Такие вот пироги.

Он достал аккуратно завернутый в чистую тряпицу вальтер.

– Мне? – растерялся Морхинин, и сердце у него почему-то заныло.

– На память, – подтвердил Алеха. – Работает отлично, как новенький. Я проверял. Конечно, избави тебя Бог от бед, а все-таки… В обойме шесть пуль. Как стрелять – знаешь?

В Москве Морхинин взялся за писание новых повестей. Будто хотел доказать самому себе, что запретное копание в лесной чаще и даже церковное пение не могут упразднить его писательскую фантазию.

В одной из них пожилой человек случайно обращает внимание на жильцов, снимавших соседнюю квартиру, и убеждается в том, что это активные деятели наркотрафика. Постепенно он понимает, какую роль в этом спектакле играет консьержка у него в подъезде и даже его собственная жена, запутавшаяся среди интриг и угроз. Он взваливает на себя роль карателя и убивает жену, применив отточенную отвертку. Разум его мутится, не в силах превозмочь страх и отчаяние. Наконец убийца видит в окно, как возле подъезда останавливается милицейский УАЗ, из которого выходят опера. Не находя способа избежать ареста, герой Морхинина прыгает с шестнадцатого этажа.

«– Детектив! – воскликните вы укоризненно. – Так что же ваш Морхинин разливается в осуждающих сентенциях по поводу популяризаторства детективов?»

Иногда Морхинин оставлял прозу, вскакивал из-за стола, ходил по комнате и сочинял рифмованную дребедень, которая, конечно, уничтожалась, а наш сердитый прозаик усаживался за следующую повесть.

В общем, в один день, сложив детектив, исторический рассказ, фантастическую повесть и старый очерк о Дорохове, Морхинин неожиданно присел к столу и на отдельной бумажке написал воинственно: