Читать книгу - "Снег в Венеции - Николас Ремин"

Кёнигсэгг поставил чашку, которую поднес было ко рту, обратно на блюдце. Глаза его покраснели от бессонницы, настроение было хуже некуда. Воображаемая смерть на поле брани где-нибудь в Северной Италии казалась ему сейчас привлекательнее, нежели то дело, которое ждало впереди.

– Я буду сопровождать вас с графиней на балу, – сказала Елизавета. – В качестве вашей племянницы, приехавшей навестить вас в Венецию. Я буду в маске. А вы все устроите так, чтобы я смогла поговорить g комиссарио с глазу на глаз. В одном из салонов, где не будет приглашенных на бал. Передайте ему, что некая графиня Хоэнэмбс хотела бы поговорить с ним об убийстве на пароходе.

Кёнигсэгг попытался воспротивиться этому.

– Я мог бы организовать встречу по-другому, – сказал он. – И вашему императорскому величеству не нужно будет употреблять никаких усилий…

Елизавета улыбнулась.

– Весьма любезно с вашей стороны. Только я не думаю, что мы вправе откладывать эту беседу.

Прошлой ночью, прежде чем уснуть, Елизавета постаралась представить предстоящий бал во всех подробностях. У этих Тронов наверняка повсюду в салонах будут гореть свечи в подсвечниках – большие венецианские люстры из сделанного на Мурано стекла не всегда удается переделать под масляный светильники. Да, повсюду будут свечи – и в люстрах, и в канделябрах. А еще будут факелы у водных ворот и вдоль лестничного марша, каменные ступени которого хранят следы шагов за несколько столетий. С холодной лестницы гости попадут прямо в жарко натопленный бальный зал, где, словно пчелы в улье, жужжат, переговариваясь, господа в кунтушах и камзолах по колено, припудренных париках и с кавалерскими ножнами на боку, а дамы – с мушками на лицах, с веерами, в пышных платьях на кринолинах. И все пронизывает стойкий запах воска и старомодных духов.

И если действительно на таких балах атмосфера столь фривольная, как рассказывают, то обязательно найдется немало кавалеров, которые пожелают пригласить на танец молодую и стройную синьорину.

«Странное дело, – подумала Елизавета, – как часто в последние дни я хотела потанцевать. Но не как императрица Австрии в паре с Францем-Иосифом на придворном балу в Хофбурге, где каждый шаг и каждое слово расписаны заранее, – нет рк, спасибо большое!» Елизавета хотела танцевать по-настоящему, чтобы хоть немного забыться во время танца и не думать постоянно о том, что двести человек не спускают с тебя глаз.

– Мы обязаны как можно скорее проинформировать обо всем комиссарио, – сказала Елизавета Она повернулась к графине. – Что вам известно о списке гостей?

– Большинство гостей составят представители родовитых венецианских семей, – ответила Кёнигсэгг.

– Будут ли на балу австрийцы?

Кёнигсэгг покачала головой.

– Об этом в письме графини Трон ничего не сказано.

– Сколько гостей ожидается?

– Примерно сто пятьдесят.

– Тогда вероятность того, что меня узнают, незначительна. Когда мы отправимся туда? – Елизавета встала с кресла – Я хотела бы, чтобы вы выполнили еще кое-какие мои поручения.

Указания ее кратки и точны – у нее было достаточно времени, чтобы все обдумать до мелочей.

Через четыре часа Елизавета стояла перед тремя поставленными полукругом высокими зеркалами и примеряла наряды.

Две дюжины карнавальных платьев с пышными кружевами, кринолины и кунтуши, взятые напрокат, лежали на гнутой кушетке в стиле рекамье, висели на спинках стульев и дверных ручках, а то и просто валялись на полу ее костюмерной комнаты. Комната напоминала театральную гардеробную, в которой разом переодевается вся труппа. Половину нарядов Елизавета уже примерила, остальные дожидались своей очереди. Всеобщий беспорядок несколько нарушали этикетки, пришитые к карнавальным нарядам очень аккуратно, – как и принято в заведениях, выдающих вещи напрокат.

Пятнадцатое (или шестнадцатое?) по счету платье Елизавете наконец понравилось. Платье было из зеленого шелка, с аппликациями темно-бордового цвета, с бантом, обшитым крошечными рюшами; оно свободно спадало вниз – от лифа к подолу. Елизавета напоминала в нем даму, только что сошедшую с картины Ватто. Правда, при каждом движении платье подозрительно потрескивало; кроме того, неясно было, удобно ли в нем будет долго сидеть, не говоря уже о том, как в нем танцевать.

Подумав немного, Елизавета обратилась к Вастль, которая вот уже битых два часа терпеливо сносила пытку примерки – подавала платья, застегивала, расстегивала, приносила и уносила.