Читать книгу - "Черная моль - Аркадий Адамов"

— А какое начальство? — быстро спросил Геннадий.

— Известно, какое: тогда уже Свекловишников временным директором сидел, да главный инженер. Был бы наш старый директор, Петр Матвеевич, разве он бы такое допустил? При нем и главный наш тише воды, ниже травы был. Да, так вот, как у Маруси план сорвался, эти двое будто того только и ждали. Терзать ее стали, позорить всюду, выговора лепить. Ну, что тут с ней твориться стало — смотреть было страшно. Голову потеряла, извелась вся, почернела. И вдруг все перевернулось. Словно кто волшебной палочкой взмахнул. План пошел и по сей день идет. Но Марусю с тех пор не узнать. Вроде бы успокоиться должна была, в себя прийти. Куда там! Еще хуже стала. Чистая сатана в юбке! На людей кидается, живого нерва нет. Но вот странно: начальство ее теперь во всем покрывает. А сладу, ну, никакого. Горе одно. И что с человеком творится, никак в толк не возьму.

— Да, непонятная история, — медленно сказал Геннадий.

Степан Прокофьевич возбужденно засосал потухшую трубку.

— Это мы тоже долго терпеть не будем. Народ у нас боевой.

Геннадий молчал, что-то сосредоточенно обдумывая, потом не спеша произнес:

— У меня к вам будет просьба, Степан Прокофьевич. Пока что Жерехову не трогайте. Дайте нам к ней присмотреться. Может статься, на черную моль наткнемся.

Старик внимательно посмотрел на него поверх очков, которые к тому времени сами незаметно спустились у него на нос, и понимающе кивнул головой.

— Ради такого дела, конечно, можно и повременить, — убежденно ответил он.

— Вот и договорились, — весело заключил Геннадий. — И огромное вам спасибо и за науку и за доверие.

Накинув полушубок, старик вышел проводить Геннадия на крыльцо. И еще долго после его ухода он стоял в темноте, привалившись плечом к косяку, не замечая холода, и попыхивал трубкой. Много мыслей разбудил в нем нежданный гость.

…Утром, придя на работу, Геннадий первым делом достал папку с материалами по меховой фабрике и записал все, что рассказал ему накануне старик Андреев.

Итак, он сейчас очень подробно знаком с жизнью и характером двух заинтересовавших его людей — Жереховой и Голубковой. И все-таки Геннадий не может пока ответить на главный вопрос: какие они сейчас, хорошие или плохие, честные или нет, преступники или жертвы? Ясно только, что еще недавно обе они были, безусловно, честными, веселыми и спокойными. Потом наступил перелом, полоса несчастий и волнений. Случайно это? Или кто-то виноват в том, что обе они потеряли вдруг покой, обе полны страха и злости, отгораживаются от людей, всем не доверяют и скрывают что-то?.. И это «что-то», очевидно, связывает их. Иначе почему Лида вдруг стала любимицей Жереховой, а та, в свою очередь, — любимицей начальства, то есть Свекловишннкова и Плышевского? Цепочка? Похоже, что так. И старик Андреев прав, надо очень осторожно тянуть ее, чтобы не оборвалась. Но это пока только цепочка внешних фактов, за ними должны стоять другие, куда более важные факты — улики.

При мысли о Лидочке Геннадию стало не по себе. Допрос ее он провалил, причем самым недопустимым, самым позорным образом. Никаких фактов, никаких улик он не узнал. Хорошо еще, что не вызвал у Голубковой подозрений, не оборвал цепочку.

Прав Степан Прокофьевич и в другом. Преступников трудно уличать в незаконных махинациях внутри фабрики. Значит?.. Значит, надо, как видно, идти в обратном порядке. Сначала искать выходы с фабрики, пути сбыта краденой пушнины. Но как это сделать?

Геннадий закрыл папку, минуту пристально смотрел на ее глянцевитую, чистую обложку, потом взял перо и размашисто, крупно написал вверху:

«Оперативное дело „Черная моль“ (по меховой фабрике)».

В этот момент в комнату вошел Зверев.

— Ага, нашелся, — насмешливо произнес он, щуря правый глаз. — Где же ты вчера пропадал, Шерлок Холмс несчастный? В одиночку решил работать?

— Ничего подобного, — обиженно возразил Геннадий. — Как раз собрался идти к тебе.

— Все-таки собрался? Большое спасибо. А куда это ты вчера после допроса Голубковой вдруг исчез, растворился, так сказать? И до ночи дома не появлялся?

— Я к Андрееву спешил, у него и засиделся. Замечательный старик! Я у него очень интересные сведения получил. Вот прочти. — Геннадий торопливо протянул исписанные листки.

— Потом, — отстранил его руку Зверев. — Сначала скажи, как ты с девушкой толковал, это, наверно, поинтересней было. — И прищуренный глаз Зверева, как показалось Геннадию, с необычайным лукавством уставился на него.

— С Голубковой разговора не получилось, — признался Геннадий.

— Вот как? Неужто смутила она доброго молодца? Не устоял?

— Шуточки твои тут не к месту. — Геннадий насупился.

Но Зверев уже с интересом рассматривал надпись на папке.

— Придумал же шифр! Но, между прочим, метко, со смыслом. Ну, а теперь так. — Зверев удобно уселся за соседний стол и опять усмехнулся. — Выкладывай все свои мысли и сомнения. Кстати, последних у тебя, кажется, больше.

— Чутье свое показываешь?

— Зачем? Просто зашел и вижу, лицо у тебя, как у Гамлета, никак не решишь: быть или не быть?

Геннадий не выдержал и рассмеялся.

— То Шерлок Холмс, то Гамлет. Культурный ты человек, смотрю, начитанный.

— Резвишься? А нам, между прочим, в три часа к Басову идти.

— Ну, что ж. Пойдем, раз надо, — вздохнул Геннадий.

— Конечно. Только придется ему на стол план положить, план дальнейших мероприятий по делу… Как ты его окрестил? «Черная моль».

…Ровно в три часа Ярцев и Зверев вошли в кабинет комиссара Басова.

— А, товарищи меховщики! — с невозмутимым видом приветствовал их тот. — Присаживайтесь. Что-то давно не слышал о ваших успехах.

— Особых успехов нет еще, — ответил Зверев.

— Догадываюсь. Потому так скромно себя и ведете. Пока, значит, у вас одна лирика и всякие жизнеописания. Так, что ли? Ну, давайте их сюда. Посмотрим, что там прибавилось.

Геннадий положил на стол папку с делом.

— Ага, шифр прибавился, — усмехнулся Басов. — Ничего, подходяще. — Он стал проглядывать бумаги. — Так. Разговор с Лифшицем о связях Плышевского. Гм… Интересно. Дальше… Разговор с Приваловым о Голубковой. Так… С Андреевым — о Жереховой и о чем еще? Ага. О порядках на фабрике. Тоже интересно…

Продолжая разглядывать бумаги, Басов выколотил из трубочки остаток сигареты, вставил новую и, нащупав на столе спички, закурил.

— Так-так. И все эти разговоры, значит, в открытую. Что ж. Не возражаю. Люди попались надежные. Ну, а с кем еще толковали?

— С Голубковой, — еле выдавил из себя Геннадий, не поднимая глаз на Басова, и поспешно прибавил: — Но разговора не получилось, товарищ комиссар. Она ничего не рассказала.