Читать книгу - "Зной - Джесси Келлерман"

До того как затрезвонил будильник, Глории удалось продремать минут тридцать пять. Она выскочила из постели: шея мокрая, голова пишет гневные письма в газету Чувствуя, как в руках-ногах покалывает от усталости, она судорожно проделала все необходимые движения: душ, полотенце, рюкзак, пакет с перекусом, машина, вон она — карта, вот она — камера, ты что-то упустила, косметичка здесь, под рукой, но что-то ты точно забыла — мозги, наверное, — ничего, прежде чем покинуть страну, остановишься в Сан-Диего и купишь новые.

Она зарядила камеру комплектом пластинок, засунула второй в боковой карман рюкзака, который решительно отказывался вместить что-либо еще. Захлопнула багажник, пять раз подпрыгнула, размахивая руками, на месте, и скакнула за руль.

Лос-Анджелес был пуст — только молоковозы на его улицах и встречались. Да еще, повернув с Пико на восток, она обогнала молодую исхудалую женщину, гнавшуюся за прогулочной детской коляской. Глория зевнула, потянулась и выключила радио.

Карлос поджидал ее у въезда на парковку мотеля. Подобно ей, он путешествовал налегке: с рюкзаком и кейсом. Три верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, выставляя напоказ грудь того же цвета, что и лицо, и лоб, и, вероятно, все остальное тело. Выглядел он на редкость бодрым — как будто они отправлялись на поиски золота, а не печального прошлого.

— Buenos dias, — сказал он, бросая рюкзак на заднее сиденье.

И они тронулись в путь.

Глория думала, что ему захочется поспать, однако он принялся расспрашивать ее о Карле. Долго ли она проработала у него, на что он был похож, казался ли когда-либо печальным.

— Всегда, — ответила Глория. — Пока вы не сказали «печальный», мне никак не удавалось определить, что это такое. Теперь думаю, что вы правы.

— Угрызения совести?

Она на мгновение задумалась.

— Все выглядело так, точно лучшее, что может дать жизнь, у него уже позади.

Карлос расспрашивал ее об увлечениях отца, о его привычках, о любимых словечках. И похоже, искренне изумился, услышав, что Карл усердно посещал церковные службы.

— Бабушка объясняла грехопадение моей матери тем, что отец был «язычником». Она часто повторяла: «Женись на христианке, христиане добры к детям».

— Он стал хорошим христианином, — сказала Глория.

— Слишком поздно, — ответил Карлос.

Однако вопросы задавать продолжил. Вскоре она обнаружила, что отвечает ему с непривычной для нее прямотой. И не ощутила стыда, даже когда он спросил, не было ли у нее романа с его отцом.

— Не было, — сказала она.

— Надеюсь, вопрос не показался вам грубым.

— Нет.

— Понимаете, мне хочется понять, почему вы столько для него делаете, — пояснил он.

— Потому что должна, — сказала она.

— Нет. Не должны. Оттого-то мне и это и любопытно. Перед знакомством с вами я полагал, что вы его… подруга?

Глория слабо улыбнулась:

— Нет.

— Или жена.

Она покашляла, прочищая горло:

— Нет.

Ко времени, когда они достигли южной границы ареала Сан-Диего, вопросы у Карлоса закончились.

— Все так трудно, — сказал он. — Обычно на то, чтобы узнать человека, уходят годы. А тут получается какой-то ускоренный курс обучения.

— Мне тоже потребовалось время, чтобы пробить его оборону, — ответила Глория. И подумала: а ты ее пробила?

Карлос попросил разрешения снять туфли.

— Чувствуйте себя как дома.

Он откинулся назад, уперся ступнями в пол, потянулся. На груди его рубашки проступили темные пятна.

— Расскажите о себе, — попросил он.

— Что?

— Про меня вы уже все знаете. Я вам целый доклад прочитал. Теперь ваш черед.

— Это не так уж и интересно.

— Каждый человек интересен, — возразил он и зевнул.

— Может, вам лучше поспать?

— Если мне станет скучно, — сказал он, — я засну посреди вашего рассказа и вы сможете остановиться.

— Я никогда еще не произносила речей на этот счет, — сказала Глория.

— А вам и не нужно произносить речь. Я буду задавать вопросы. Вы в какой день родились?