Читать книгу - "Сад чудовищ - Джеффри Дивер"

Инспектор Вилли Коль сидел за своим рабочим столом в унылом «Алексе», пытаясь постичь непостижимое, – играл в игру, особо популярную во всех отделах полиции.

Человека любопытного, Коля всегда интересовало, как, например, смешав простой уголь, селитру и серу, получают порох; как работают подводные лодки; почему птицы садятся на определенные части телеграфных проводов; каким образом на митингах бойкие нацисты превращают рассудительных граждан в безумцев.

Сейчас Коль размышлял о том, что за человек способен лишить жизни другого. С какой целью?

И конечно, кто этот человек? «Кто ты?» – вслух шептал Коль, вглядываясь в рисунок уличного художника с площади Ноября 1923 года. Янссен отправился вниз, чтобы распечатать портрет, как распечатали фотографию убитого. По мнению Коля, рисунок удался. Кое-где остались подтирки неудачных штрихов, однако лицо получилось выразительное: квадратная челюсть, волнистые волосы, шрам на подбородке, пластырь на щеке.

«Кто же ты?» – прошептал Коль.

Факты Вилли Коль знал: и рост, комплекцию, и возраст того мужчины, и цвет его волос, и вероятную национальность, и даже потенциальный город проживания. Впрочем, за годы службы инспектор понял: чтобы разыскать некоторых преступников, одних фактов мало. Чтобы по-настоящему понять их, необходимо большее – интуиция и проницательность. Ни того ни другого Колю не занимать. Порой он делал выводы и заключения, которыми пугал даже самого себя. Но сейчас интуиция молчала. С этим делом было что-то не так.

Коль сидел в кресле, просматривал свои записи, посасывал горячую трубку (одним из преимуществ службы в отверженной крипо было то, что ненависть Гитлера к курению не проникала сюда, за эти грешные стены). Инспектор выпустил дым к потолку и вздохнул.

Результаты предыдущих запросов откровенно разочаровали. Лаборант не обнаружил отпечатков пальцев на путеводителе по Олимпийской деревне, который им попался на месте потасовки со штурмовиками, а дактилоскопист (Коль с досадой отметил, что дактилоскопист работал только один) не нашел соответствий отпечаткам пальцев из Дрезденского проулка. От коронера вестей не поступало. Черт подери, сколько времени нужно, чтобы вскрыть труп и сделать анализ крови?

За день в крипо поступили десятки сообщений о пропавших, но ни один из них не соответствовал описанию стопроцентного сына, потенциального отца, мужа, любовника…

Из предместий Берлина пришли телеграммы с именами купивших испанский «Стар модело А» и патроны ларго в прошлом году. Вот только список имен удручал незавершенностью. Коль ошибся: пистолет оказался не таким уж редким. Из-за тесной связи между Германией и испанскими националистами Франко в Берлине продавалось множество этих мощных, эффективных пистолетов. На данный момент в списке насчитывалось пятьдесят шесть жителей Берлина и окрестностей, притом что данные из одних магазинов еще не поступили, в других не хранили записи, а третьи не работали по выходным.

Кроме того, если убийца прибыл в город лишь накануне, как казалось сейчас, он вряд ли приобрел пистолет сам. Хотя список покупателей мог принести пользу. Вдруг убийца украл пистолет, взял у убитого или у сообщника, который живет в Берлине дольше?

Постичь непостижимое…

Не теряя надежды получить судовой манифест «Манхэттена», Коль отправил телеграммы с запросом о копии манифеста портовым чиновникам в Гамбург и в Пароходство Соединенных Штатов, владельцу и оператору судна. Впрочем, особого оптимизма он не испытывал: у капитана порта могло и не оказаться копии. А если и есть, ее нужно найти, затем по почте или телетайпом отправить в штаб-квартиру крипо. На это уйдут дни. В любом случае пока на эти запросы не ответили.

Коль послал телеграмму даже в «Мужскую одежду Мэнни, Нью-Йорк», спросив, кто недавно купил у них «Стетсон Мити-лайт». И на этот запрос пока не ответили.

Инспектор раздраженно посмотрел на медные часы на столе. Вечерело, и он проголодался. Хотелось или каких-то подвижек по делу, или домой, поужинать в семейном кругу.

В кабинет вошел Конрад Янссен:

– Готово, майн герр!

Он показал распечатку наброска, сделанного уличным художником, которая еще пахла типографской краской.