Читать книгу - "Дело Арбогаста - Томас Хетхе"

— А что было страшнее всего?

Он посмотрел на нее. Какое-то время он помолчал, потом отважился задать вопрос, мучавший его все это время.

— А вообще-то ты меня ненавидишь?

Эльке решительно затрясла головой. Подумала, что сказать, и в итоге выпалила:

— А машина твоя в полном порядке!

— “Изабелла”?

— Да. Продав трактир, я поставила ее в сарай одного крестьянина.

— Не может быть! Я не сомневался, что она давно продана. Завтра же пойду на нее погляжу.

Эльке рассмеялась. Но тут же вновь посерьезнела. Торшер под бежевым абажуром с кистями освещал гостиную весьма скупо.

— Чтобы ты знал, Ганс, — ты мне брат, поэтому я тебя и не выгнала. Но вообще-то я не знаю, как к тебе относиться.

Он настороженно посмотрел на нее. Она продолжила, мучительно подбирая слова.

— Тогда я просто не могла поверить тому, о чем все говорили и газеты тоже писали, тому, что ты и впрямь это сделал. Просто не могла себе такого представить. Катрин в то время часто бывала у нас, она рассказывала о свиданьях в следственном изоляторе, а потом начался процесс. Да, ты прав: в то время я тебя ненавидела. Мне казалось, что ты разрушил не только собственную жизнь, но и все наши тоже.

— А сейчас?

— Сейчас я не знаю, что и думать.

— Вот это и было самым страшным во все эти годы.

Сестра с недоумением посмотрела на него.

— Не знать, что происходит на самом деле.

Эльке кивнула. Назавтра ей надо было на работу очень рано, пояснила она брату, а он даже не полюбопытствовал, где и кем она работает. Вдвоем они вынесли посуду на кухню, Эльке постелила ему на диване и наконец вручила ключи от дома и квартиры в кожаном чехольчике. Уже в дверях пожелала ему спокойной ночи; дождавшись, пока она сходит в ванную и вернется к себе в спальню, он наконец отправился в туалет.

Затем открыл дверь на балкон и выпил еще одну рюмочку ликеру. Крепкий напиток уже не обжигал ему губ, как это произошло вчера, в гостинице, после ужина, но по-прежнему наполнял весь рот, словно желая утопить Арбогаста; на какой-то миг у него перехватывало дыхание. С того момента, как он покинул тюрьму и в обществе адвоката поехал в Грангат, ему казалось, будто он все время приплясывает, будто, даже захоти он того, все равно не смог бы передвигаться нормально. Я прибыл с планеты, на которой другая сила тяготения, подумал он. Полет на Луну уже давно стартовал. В кино он видел ракетный двигатель, который можно нацепить себе на спину в обыкновенном ранце, после чего ты оказываешься способен подпрыгивать на несколько метров в высоту. Он заметил, как тихо в городе на этом берегу Мурга. Здесь ночуют те, кому завтра с утра отправляться на работу за реку. И совсем неподалеку Шуттервельдерштрассе, на которой он вырос и на которой находилось их заведение. И путепровод, возле которого он встретил Марию. Завтра схожу туда, подумал он, подливая себе ликеру.

Он поневоле посмеялся тому, что всерьез рассчитывал обнаружить Эльке прежней девушкой-подростком. Нынешняя мода была ему в диковинку и сильно не по вкусу: свободные куртки и расклешенные брюки мужчин, короткая стрижка и брючные костюмы женщин. И все эти новые дома с единообразными бетонными фасадами, мимо которых он проезжал из Брухзала в Грангат, ему тоже не нравились. Ему даже показалось, будто и сигарету во рту теперь держат по-другому, непривычно резко звучал и смех, которым то и дело разражались журналисты в ходе интервью. Словно он не из тюрьмы вышел, а с Луны свалился. И выпал из времени. А помнишь, как мы однажды удрали из дому, чтобы в отсутствие взрослых побывать на Рейне, спросил он у Эльке. Она, беспамятная, лишь покачала головой. А у него голова, словно тюремная камера. Это приключение, объявил он ей, было просто незабываемым.

Возле дивана стоял полураскрытый чемоданчик, а в нем, наряду с новой одеждой, которую накупил ему Клейн, находилась и шкатулка с бильярдными шарами. Арбогаст, не глядя, потянулся за ней, на ощупь откинул крючок, на который она запиралась, и извлек один из шаров. Как выяснилось, черный. Когда, спросил он у Клейна, начнется новый процесс? И что мне до тех пор делать? Мое время как однажды остановилось, так до сих пор и не пошло, подумал он. Приложил холодный бильярдный шар к виску. Ударить по виску посильнее — и ты мертвец. Два других шара, подумал он, спят на бархатном ложе. Он представил себе, как пускает эти шары по зеленому сукну бильярда, как они, строго по прямой, снуют туда и сюда по известным только им самим траекториям, пока не замедляют ход и не останавливаются подобно уставшим животным. Настает лето, подумал он и тут же прикинул, растут ли по-прежнему у путепровода высокие камыши, кружатся ли над ними целые рои черных мух. Весенний воздух был свеж и становился прохладен и в конце концов наслал Арбогасту после долгого дня крепкий сон.