Читать книгу - "Предмет вожделения №1 - Анна и Сергей Литвиновы"

Ладно, к феминисткам я всегда успею…"

И она набрала уже навязший в зубах телефонный номер. "Ну, сейчас опять услышу: «Привет, никого дома нет!» В голове уже и ответная рифма сложилась: «А ты не получишь котлет!» Хотя при чем здесь котлеты?..

Пашин телефон выдал два гудка, включился автоответчик.., и Таня замерла. Текст обращения сменился. После неизменного «привета» шла такая фраза:

« Своих друзей я жду у Маргариты с того момента, как безвкусица закрыта».

Таня оторопело нажала на отбой.

Вот так финт ушами!

Нет, пожалуй, с мыслями о глупых и бесполезных созданиях она поторопилась…

* * *

Таня сидела в «безвкусице» и потягивала чай со льдом.

Расшифровать послание с автоответчика труда не составило. Сразу видна рука Валеры: умно, а одновременно – просто и элегантно. Маргарита, то есть лавочка Маргариты, – элементарно, это та самая их с отчимом «счастливая» скамейка в Александровском саду. Насчет «безвкусицы» – догадаться тоже нетрудно.

Так отчим называл подземный торговый центр «Охотный ряд», и Таня прекрасно об этом знала. В «Охотном ряду» Валерия Петровича возмущало все: и стеклянные потолки, и помпезные фонтаны, а пуще всего – примыкающие к магазину бронзовые скульптурищи непропорциональных зайцев, волков и лис. Ну а закрывается торговый центр в десять вечера, это Таня тоже прекрасно знала. Она часто специально старалась закончить работу к восьми – чтобы успеть для поднятия тонуса побродить по магазинчикам «безвкусицы», побаловать себя то новой кофточкой, то хорошим кремом для лица.

В общем, все прозрачно и просто. Но вот она, женская логика: весь день разыскивала Валеру и Синичкина, переживала за них, обрывала телефоны, а теперь, когда Павел готов с ней встретиться, идти к Маргарите так не хочется… «Ох, и устроят они мне, – предвкушала Таня. – За все мои подвиги… И, в общем-то, будут правы».

До десяти вечера оставался еще целый час, приходилось коротать его в душной кафешке. Пить чай со льдом за одиноким столиком было грустно. «И ведь никому не позвонишь. Ни друзьям, ни коллегам,» ни маме, – переживала Таня. – Может, все-таки позвонить?"

Но Валера ясно сказал: никаких звонков родным-близким, даже с «чистого телефона». А она уже и так слишком часто нарушала его инструкции…

Остается единственная радость: наблюдать за подростками, сидящими по соседству. Молодняк то и дело на нее поглядывает, чуть не облизывается. Только улыбнись – тут же подкатятся. Приятно, конечно, когда ты нравишься юным студентам. И болтать с ними бывает интересно. То новое жаргонное словечко узнаешь, то самую модную мелодию для сотового дадут послушать и перепишут. Только не до подростков ей сейчас. Не до их неуклюжих комплиментов. Таня приняла строгий вид, отвернулась от пацанвы и вытащила мобильник. Вика! Вот кому она позвонит. Надо же узнать, как несчастная беременная дурочка добралась до дома.

Вика подошла к телефону сразу. И обрадовалась ее звонку так искренне, что у Тани сразу потеплело на душе:

– Ой, Танюшка! Как хорошо, что ты позвонила!

А я как раз о тебе думаю!

– И в каком ключе? – Танины губы против воли растянулись в улыбку.

– Чего? – растерялась Вика.

– В каком ключе думаешь, спрашиваю.

– Как в каком? Думаю, откуда такие люди, как ты, берутся.

– Откуда-откуда… Оттуда, откуда и все, – проворчала Таня, делая вид, что недовольна, – хотя, черт возьми, так приятно, когда тебя хвалят!

– Нет, не скажи, – серьезно возразила Вика. И добавила:

– Знаешь, когда я из этого «Автостиля» шла – машин пять мимо проехало. А когда упала – еще три.

А остановилась только ты. И помогла мне, да еще как.

Спасибо тебе!

– Ну, все, Вика, не повторяйся, – строго сказала Таня. – Ты до дома нормально добралась?

– Шикарно, – заверила ее Вика. – Тут же рядом.

Лежу вот сейчас, твой обед перевариваю. Спа…

– Да хватит тебе спасибничать! – фыркнула Таня. – И еще, прошу тебя: сиди дома, отдыхай. Никуда больше сегодня не ходи.

– Не пойду, – согласилась она. – Сейчас буду тесто на пирожки заводить.

– Вика, – вздохнула Таня. – Ну, какие пирожки?

Такая жарища, а ты будешь у плиты стоять!

– Подумаешь! Я окно открою и дверь – чтобы сквозняк был, – браво откликнулась та. И добавила:

– Я же обещала тебя пирожками угостить.

– Значит, так, – строго сказала Таня. – Прошу: не суетись, ерундой не занимайся. Тебе врач что сказал? Лежать. Вот и лежи.

– Но я тебя угостить хочу! – обиженно пропищала Вика. – Ты ведь сама обещала, что ко мне в гости приедешь… Обманула, значит?

Ее голос задрожал: сейчас расплачется. Вот ранимое создание! Одна морока с этими беременными.

– Да приеду я к тебе, приеду, – заверила ее Таня.

– Когда? – Вика, кажется, уже всхлипывала.

– Скоро, – пообещала Таня. – Дня через два.

– А вдруг я уже-е.., рожать буду?

– Значит, в роддом приеду, – сказала Садовникова. – Заодно и свое сокровище мне покажешь. Кто у тебя будет, мальчик, девочка?

– Па-ца-ан…

– Викуля, ну, пожалуйста, не реви, – попросила Таня. – Пацана надо беречь. Ему положительные эмоции нужны, а ты плачешь!

– А когда же.., когда я тебя пирожками покормлю?

– Вот родишь своего младенца – и покормишь, – сказала Таня.

Попрощалась с Викой и облегченно нажала на «отбой». Ну и курицы эти беременные! Неужели она сама такой же смешной станет, когда надумает завести ребенка?!

«Нет, я останусь такой же, какая есть, – твердо решила она. – Умной, строгой и серьезной. И пирожки печь не начну. А Вика глупышка. И чего я с ней связалась?»

Но на душе все равно почему-то было тепло и приятно. Аура, что ли, такая у этой Вики? Не зря, наверно, пишут, что беременные «заряжают» окружающих положительной энергетикой. Вот и настроение у нее поднялось, и с Синичкиным уже встречаться не так страшно.

«Будет ворчать, конечно, но мы ему быстро зубы заговорим!» – браво подумала Таня.

…К лавочке Маргариты она подошла точно под бой курантов.

Паша уже ждал ее на скамейке. Хмурый, губы сжаты, глаза-угольки так и готовы испепелить.

Прошипел сквозь зубы:

– Здравствуй, Татьяна.

«Татьяна»! Подумать только!

– Привет, карающая длань, – откликнулась она.

Она надеялась, что Паша спросит, что такое «длань», но Синичкин только скривился.

– Пойдем, – хмуро сказал он.

«Разборка, кажется, откладывается. Точнее, перепоручается Валере».