Читать книгу - "Заезд на выживание - Дик Фрэнсис"

— Но у тебя были веские на то причины, — возразила она.

— Да, самые веские, — согласился я. — Меня напугали. Я до сих пор боюсь. Вчера, увидев Трента у дверей нашей конторы, едва не обмочился со страху. Но все это суду неинтересно. Точно знаю. Чуть ли не еженедельно на протяжении карьеры мне доводилось сталкиваться с угрозами, и до недавнего времени я, как и любой другой адвокат, говорил в этих случаях клиенту: «Знаешь что, не будь идиотом, лучше расскажи суду всю правду, и неважно, к каким это приведет последствиям». В судах не прощают тех, кто не сказал всей правды, пусть даже люди эти и напуганы до полусмерти. Сам видел, как свидетелей берут под арест и отправляют на сутки в тюрьму — только за то, что они от страха не сказали судье то, что знали. И люди этого не понимают до тех пор, пока с ними не случится то же самое. И вот теперь это случилось со мной. Да ты посмотри, что творится в доме! Думаешь, мне это надо?

Я чуть ли не плакал. Слезы отчаяния душили меня.

— Так что же делать? — повторила она.

— Собираюсь победить его, добившись оправдания Стива Митчелла, — ответил я. — Тут только одна проблема. Не знаю, как это сделать.

— Но если даже ты выиграешь это дело… — начала она. — Он ведь не отвяжется, верно?

— Буду решать проблемы по мере их поступления, — усмехнулся я. Смех вышел невеселый.

— Но разве это не приведет к новым, еще более серьезным неприятностям? — спросила Элеонор.

— Возможно, — ответил я. — Если Митчелла признают виновным и приговорят, у него будут основания подать на пересмотр дела. А я убежден: он никого не убивал.

— А фото с Милли поможет? — спросила Элеонор.

— Есть шанс. Кстати, где снимок?

— Здесь, — ответила она и достала из сумочки цифровой фотоаппарат. — Правда, качество не очень. Он на заднем плане того снимка, который я сделала в комнате Милли, на вечеринке в день ее рождения. Сидела утром на скучнейшей лекции, думала о том, что ты мне сказал, и тут вдруг пришло в голову проверить. Ну, приехала домой, нашла фотоаппарат, просмотрела, и он там был, — она торжествующе улыбнулась.

Потом включила камеру и начала перебирать снимки, пока на маленьком экране не возникло изображение трех девушек с бокалами, стояли они перед камином. Между головами двух из них было видно фото в рамочке на каминной доске. Элеонор увеличила изображение.

— Все же потрясающая штука эта камера, — заметила она. — Свыше восьми миллионов пикселей, что бы там это ни означало.

Это означало, что она могла увеличить снимок во весь экран, и его заполнило изображение Милли Барлоу. Рядом Перешеек, опустил ей морду на колени. А на заднем плане кобыла и конюх. При таком увеличении изображение было размытым, но в целом соответствовало тому, что говорила о снимке Элеонор.

— Ну? — нетерпеливо спросила она, пока я рассматривал снимок.

— Не знаю, — вздохнул я. — Он определенно важен, этот снимок, иначе зачем его было красть из дома Барлоу? А вот почему, не понимаю. Должно быть, все дело в конюхе, но я его не узнаю. И лицо видно вполне отчетливо, несмотря на размытость, но я уверен, что никогда прежде не видел этого человека. И уж определенно это не Джулиан Трент. — Почему-то я ожидал увидеть на снимке именно его.

Элеонор провела вторую ночь у меня в доме, но на этот раз спать ей пришлось не в комнатке, украшенной нарядными обоями с плюшевыми медвежатами. Она спала в моей постели, вернее, в том, что от нее осталось, я же, полностью одетый, устроился на изодранном диване внизу, в гостиной, и костыли держал поблизости. Оба мы понимали: сейчас не лучший момент для перехода к более близким отношениям, а меня больше всего беспокоило выбитое стекло в окошке кладовой, теперь замок мой нельзя было назвать неприступным.

Проснулся я с рассветом, и обстановка выглядела все так же удручающе.

Джулиан Трент проявил завидную методичность в деле разрушения — он даже паспорт мой порвал. Нет, я, конечно, мог заменить его на новый, но это означало лишние хлопоты, осложняло и без того сложную жизнь. А когда прикажете разбирать весь этот бардак?

Я заглянул в ящики стола в поисках страхового полиса. Выяснилось, что не все вино вылилось на ковер. Трент приберег две бутылочки, залил вином все мои бумаги и документы, они стали красно-бурого цвета, и с них до сих пор капало.

Элеонор спустилась в гостиную в моем халате.

— Осторожней, — сказал я, покосившись на ее босые ноги. — Тут кругом битое стекло.

Она остановилась на нижней ступеньке, огляделась.

— Да, вечеринка удалась на славу, — с улыбкой заметила она.

— А то, — усмехнулся я в ответ.

Она ушла обратно в спальню и появилась вскоре полностью одетая и в туфлях. Надо сказать, я был немного разочарован этой трансформацией.

— Знаешь, я, пожалуй, пойду, — сказала она. — Уже начало седьмого, на работе надо быть в восемь. Ты тут справишься?

— Конечно, — ответил я. — В восемь за мной заедет машина.

— Вот, возьми, — сказала она и протянула мне фотоаппарат.

— Да, спасибо. Он пригодится, сделаю несколько снимков для страховой компании.

— А что, хорошая идея, — заметила она. И так и застыла на полпути к двери.

Словно ей не хотелось уходить.

— Что делаешь вечером? — спросил я.

— Придется остаться в Лэмбурне, — грустно ответила она. — У меня сегодня дежурство.

— Ну, может, тогда я заеду к тебе вечером вернуть фотоаппарат? — спросил я. — О да, пожалуйста, — теперь она улыбалась.

— Хорошо, так и: сделаем. Тебе пора, иначе опоздаешь к своим пациентам.

Она сбежала вниз по ступенькам, я помахал ей на прощанье из кухонного окна. Сев в такси, она помахала мне в ответ, машина отъехала, свернула к дороге и скрылась за углом.

Я использовал всю оставшуюся «память» в фотоаппарате Злеонор, сделал снимки всех аспектов бурной деятельности Джулиана Трента в моем доме, вплоть до того момента, когда он вывалил содержимое всех пакетиков и коробочек из кухонного буфета в раковину, отчего она, разумеется, засорилась. Уж не знаю, хорошие ли получились снимки, но процесс занял почти все то время, что я дожидался машины.

Затем я нашел в сушилке чистую рубашку — тут молодой Трент допустил промах, просто не заметил ее, потому она и уцелела. Поскольку воду отключили и возможности принять душ не было, я побрился электробритвой и выглядел вполне респектабельно, ковыляя вниз по лестнице навстречу Бобу, который подогнал свой «Мерседес» ровно к восьми.

Я захватил мобильник и «Желтые страницы» и, пока Боб вел автомобиль, искал в справочнике контору, которая прислала бы людей вставить стекло в окно кладовой.

— Не обращайте внимания на беспорядок в доме, — сказал я первому стекольщику, который согласился выполнить работу за весьма щедрую плату. — Пройти в кладовую можно через кухню. Просто вставьте стекло и почините раму.