Читать книгу - "Севильский слепец - Роберт Уилсон"

Грудь Рамиреса невольно выпятилась. Он подошел к окну и оглядел стоянку для машин с таким видом, словно она стала его вотчиной.

— Но возможен и другой поворот, — заметил Фалькон. — Сегодня днем сеньора Хименес милейшим образом делилась со мной информацией, которая гроша ломаного не стоит. А когда я спросил о документации, которая должна была остаться у ее мужа от времен его руководства строительным комитетом «Экспо — девяносто два», она заявила, что таких документов нет и велела секретарше говорить то же самое.

— Бред какой-то, — сказал Перес. — Что-то наверняка осталось.

— И еще: Рауль Хименес очень удачливый бизнесмен. У него крестьянская закваска, и, по мнению его сына, он был хладнокровным дельцом. Настолько хладнокровным, что тридцать шесть лет назад, когда его младшего сына похитили, чтобы за что-то отомстить, он предпочел не связываться с полицией и просто вывез семью из города, а затем методично стирал из памяти все, что так или иначе было связано с его ребенком. И поступил он так потому, что его поставили перед выбором: все потерять или потерять все, кроме богатства и положения.

— Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, старший инспектор, — сказал Рамирес.

— Что помешало Раулю Хименесу продать эти рестораны? — спросил Фалькон.

— Жена.

— Без всякого убийства, правда? — сказал Фалькон. — Но, зная репутацию Рауля Хименеса, естественно предположить, что она прибегла к крайним мерам.

— Пригрозила разоблачить его, — предположил Перес.

— Рассказав о ребенке, украденном тридцать шесть лет назад? — буркнул Рамирес. — Чушь собачья.

— Она, кстати сказать, ничего не знала. Я сообщил ей об этом после разговора с Хосе Мануэлем Хименесом.

— Тогда чем она его шантажировала?

— Чем-то связанным с «Экспо — девяносто два», — ответил Фалькон. — Она, должно быть, нашла его бумаги, свидетельствовавшие о злоупотреблениях, еще не виданных в коммерческой истории Испании.

— Но зачем ей сейчас-то потребовалось скрывать эти бумаги?

— А затем, что она получила то, что хотела, — сказал Фалькон. — Рестораны. И теперь давние делишки ее мужа могут ей очень даже повредить. Если будет установлена его причастность к коррупции, это ударит по ее бизнесу. Она может все потерять.

— Тогда его смерть пришлась очень кстати, — заметил Рамирес.

— А не логичнее было бы сеньору Хименесу убить свою жену? — предположил Перес. — Тогда он смог бы спокойно продать рестораны и избежать всяческих неприятностей.

— Убийство происходит, когда отказывает логика, — заявил Рамирес, глядя на Переса так, словно тот изменил общему делу.

— Надо собрать информацию о прошлом Консуэло Хименес… официальную и неофициальную, — сказал Фалькон. — Она говорила о какой-то картинной галерее в Мадриде, где она работала, и связи с сыном герцога, которая окончилась для нее абортом еще в восемьдесят четвертом году.

— Она чиста, если верить полицейскому компьютеру, — сказал Рамирес. — Я тут пообщался кое с кем в Мадриде, и они проверили ее по своим каналам на предмет связи с наркотиками или проституцией.

— А что там со строительным комитетом? — спросил Фалькон.

Перес взгромоздил на его письменный стол коробку и начал вынимать из нее пачки бумаг.

— Здесь названия и адреса всех компаний, принявших участие хоть в каком-то проекте строительства, имевшем отношение к открытию «Экспо — девяносто два». А это список компаний, чьи строительные работы за пределами территории выставки полностью или частично финансировались государством. В большинстве своем это жилые кварталы в таких районах, как Сантипонсе и Камас. И наконец, список компаний, ответственных за внутреннее оборудование павильонов: разные там дизайнеры, специалисты по освещению и звуковому оформлению, кондиционерам, настилке полов…

— Зачем вы мне все это излагаете? — спросил Фалькон.

— В этой маленькой книжице записаны адреса и телефоны всех, кто так или иначе причастен к обслуживанию или снабжению павильонов, ресторанов, баров, магазинов…

Тут над Фальконом навис Рамирес.

— Послушайте, старший инспектор, мы знаем, что и как там было. Все нажились на этом деле. Но это было десять лет назад, а нам известно, как все запутывается за считанные дни и даже часы. Так кого же мы ищем? Парня, который не разбогател? Где он может быть? Парень, которого ободрали? Где мы будем его искать? Откуда следует, что он есть в этих списках компаний и людей? А если и есть, то с чего надо начать? С поставщиков стекла? Или с мраморных карьеров? А может, с производителей черепицы? Это непосильная задача даже для специально подготовленной команды по борьбе с коррупцией, не говоря уже о нашей шестерке из отдела по расследованию убийств. Такие поиски возможны только по горячим следам.

Фалькон в задумчивости поочередно щелкал костяшками пальцев. Выступление было что надо, хотя и не в духе Рамиреса. Во-первых, оно отличалось сжатостью, а во-вторых, объективностью. Рамирес был человеком субъективным и реактивным. Арестовать Консуэло Хименес и с пристрастием ее допросить — вот это его метода.

— Итак, вы оба считаете, что нам надо собирать компромат на Консуэло Хименес?

Рамирес кивнул, Перес пожал плечами.

— Она крепкий орешек, — сказал Фалькон, — и пока мы не можем предъявить ей ничего такого, что бы хоть малость ее встревожило. Так что нам придется здорово потрудиться.

— А как насчет наблюдения? — спросил Рамирес.

— Я пока что не могу дать добро на такие расходы, — сказал Фалькон. — Нужны более весомые основания. Версия устранения мужа ради любовника провалилась, да и версия убийства из-за сделки с Хоакином Лопесом тоже не слишком убедительна, хотя ее и стоит отработать, не посвящая в это Кальдерона.

— Во всяком случае, сеньор Лопес предложил нам свою помощь.

— Не сомневаюсь.

— А если отыщется что-нибудь интересное в Мадриде, вы установите за ней наблюдение?

— Если она была причастна к убийству, тогда да, а если, к примеру, к магазинным кражам, то нет.

— Чтобы действительно ее прищучить, нам надо доказать, что она связана с тем типом на кладбище, — сказал Перес, застопоривая разговор.

— Что он там делал? Задайтесь таким вопросом, — сказал Фалькон. — Работу свою он выполнил. Если он действовал по чьему-то поручению, то зачем снимать на кинопленку похороны?

— Может быть, он занимается съемкой, чтобы потом вымогать деньги? — предположил Перес.

— По-моему, это уже перебор.

— А исчезновение Элоисы Гомес не перебор? — спросил Рамирес. — Жена засекла ее на том самом видео, которое мы смотрели после того, как увезли труп ее мужа.

— Мне кажется, связь между убийцей и Элоисой…

— Возможно, жене не понравилось, что сообщник присутствовал при той сцене, — предположил Перес.