Читать книгу - "Заговор бумаг - Дэвид Лисс"

— Понятно. Где я могу вас найти, если мне понадобится задать еще вопросы относительно этого дела?

— Позвольте мне быть с вами откровенным, сударь. У меня нет никакого желания встречаться с вами ни там, где я работаю, ни там, где я живу. Я участвовал в этом разговоре только из уважения к усопшему мистеру Бальфуру. Он был добрым человеком, хоть и вел себя глупо. Я ничего не могу вам более сообщить, поэтому не вижу причин для новой встречи.

— Тогда позвольте поблагодарить вас за помощь.

Я встал и поклонился, прежде чем вновь окунуться в хаос кофейни «У Джонатана». Протискиваясь сквозь толпу, я пытался осмыслить состоявшийся разговор. Если старшего Бальфура ограбили, не кому иному, как Дарбле, было удобнее всего совершить кражу. Подозрения Элиаса насчет заговора и махинаций могли касаться этого клерка, у которого, как я понимал, имелась прекрасная возможность ограбить своего хозяина. С другой стороны, лишь младший Бальфур считал, что его отца ограбили. Кто-то из них лгал. Если лгал Дарбле, значит, вор именно он. Такой человек мог скрывать преступление, чтобы защитить собственную репутацию.

Нет, если я не вникну в механизмы самой Биржевой, мне далеко не уйти. Поэтому я решил воспользоваться библиотекой, имевшейся в кофейне, и направился к стеллажам, где нашел огромные залежи трудов, понять содержание которых мне было совершенно не под силу. Хозяева не боялись обидеть своих клиентов, так как во многих брошюрах биржевые маклеры назывались мерзкими евреями и инородцами, соблазняющими англичан своими ловкими финансовыми фокусами. Я откладывал в сторону сочинения, казавшиеся мне чересчур специализированными, например «Описание жалоб новой „Ост-Индской компании" к старой», или посвященные слишком сложным для моего понимания вопросам, например «Письмо сельского джентльмена своему городскому другу о новом законодательстве». Название этого труда было длиннее, но я запомнил только начало, так как от одного слова «законодательство» мой мозг переставал работать.

Даже когда я был мальчиком, мне не давались сложные книги. Учителя не могли понять, отчего я не справлялся с книгами, которые мои сверстники усваивали с легкостью. Когда я читал, слова на странице расплывались, а мои мысли были далеки от учебы. Нельзя сказать, что я вообще не любил читать. Мне доставляли удовольствие романы и приключения. Я просто не хотел читать то, что в меня впихивали по учебе.

Вероятно, по этой причине я остановился на тонкой брошюре страниц в тридцать, которая показалась мне посильной и к тому же интригующей. Брошюра была озаглавлена «Секреты Биржевой улицы, или Преступления расы злодеев по имени „биржевые маклеры" и правда об их преступных операциях» и выпущена недавно издателем Наумом Брайсом. Его имя было знакомо мне по некоторым романам, которые я читал. Как раз то, что нужно, решил я, — история Биржевой улицы, написанная в приключенческом стиле.

Взяв в руки этот небольшой буклет, я устроился за столом и начал читать. Меня разочаровало то, что в книге было больше брани, чем фактов, и не было ничего приключенческого. Книга обличала национальный долг, коррупцию в парламенте и зависимость страны от биржевых сделок. К своему удивлению, на страницах книжицы я обнаружил упоминание о моем отце, скрытом под инициалами «С. Л.», о котором было сказано, что этот злополучный представитель еврейской расы, биржевой маклер, ежедневно очищает карманы честных англичан на Биржевой улице, суля им несказанное богатство.

Столкнуться с клеветой на собственного отца непросто. Я и раньше встречал свое имя в печати, и не единожды, и это, уверяю вас, каждый раз было неприятно, поскольку твои личные дела становились достоянием общественности. Здесь же имена были напечатаны не в газете, которую прочел и выбросил, а в брошюре, которая могла храниться в библиотеке долгое время. Я понимал, что обвинения автора носили гиперболический характер и были направлены против биржевых маклеров в общем, но то, что мой отец изображался как видная фигура, стало для меня неожиданностью. Я также узнал другие имена. В книге упоминались «махинации Н. А.» — надо полагать, Натана Адельмана. Много было сказано о «подлости П. Б.» — не трудно заключить, Персиваля Блотвейта, давнего врага моего отца. По мнению автора, этот мерзавец при помощи хитрых уловок манипулировал фондовыми рынками, извлекая для себя пользу и ничуть не тревожась, что этим разоряет других людей и всю страну. Я подумал, что для читателя, живущего вдали от столицы, такие люди, как мой отец, Адельман и Блотвейт, представлялись вымышленными персонажами романа. .

Мои размышления были прерваны, когда я заметил подле себя низкорослую круглую фигуру Натана Адельмана, который смотрел на меня с кислой улыбкой на лице.

— Пришли сюда по стопам своего отца? — спросил он, склонившись над столом.

Это был совершенно другой человек, по сравнению с тем, которого я видел в его экипаже или в гостях у моего дяди. Здесь он был в своей стихии, и хаос, который окружал нас, придавал ему силу. Несмотря на маленький рост, Адсльмап выглядел выше, более могущественным, более уверенным, И в этом не было ничего удивительного, поскольку все вокруг обращались с ним словно с монархом в своем маленьком королевстве. Позади него собралась толпа маклеров. Все хотели урвать несколько минут его внимания, и я был горд, что великий финансист отвлекся ради меня от насущных дел. Я не принимал это на свой личный счет, поверьте, но внимание Адельмана к моей персоне свидетельствовало, что я не зря терял время и не гонялся за призраками.

Я поздоровался, и он ненароком спросил, что я читаю.

— А, — сказал он, глядя на заголовок. — Боюсь, автор не очень высокого мнения обо мне. Так же как и о вашем отце, между прочим.

— Вы верите в то, о чем он пишет? В разрушительную силу жадных маклеров?

— Я полагаю, дело не в жадности брокеров, а в жадности книготорговцев, — сказал Адельман, заложив руки за спину и слегка покачиваясь.

— По-вашему, автор клевещет на вас и на моего отца. А что скажете насчет Персиваля Блотвейта?

— Блотвейт. — Благодушие вмиг улетучилось, словно жир из кролика на вертеле. — Он заслуживает критики. Это ловкий плут, и он не дает нам жить спокойно,

— Полагаю, вы так говорите не потому, что он директор Банка Англии и, следовательно, враг вашей «Компании южных морей».

— Компания не моя, но, как вы правильно заметили, у меня есть к ней интерес. Я поддерживаю Компанию, поскольку считаю, что ее деятельность достойна похвалы, а не из-за своей принадлежности к ней.

— Ваша преданность похвальна, но я не знаю, как далеко она может зайти. В этой брошюре есть некоторые убедительные доводы. Я не верю в то, что биржевая деятельность порочна по самой своей сути, но меня убеждает аргумент, что жадность в любой ее форме, а в данном случае имеется в виду маклерская деятельность, может наносить огромный вред. Возможно, от обмана в сделках купли-продажи до убийства всего лишь один шаг.

Тон Адельмана резко изменился.

— Я вижу, вы не послушались моего совета, мистер Уивер. Вы хотя бы догадываетесь, какой вред всем нам может нанести один еврей, который кричит об убийстве?