Читать книгу - "Побег - Кирилл Шелестов"

1

Что ж, теперь, по крайней мере, все стало ясно, как однажды трагически заявила моя бывшая жена, когда я, улетев на день по делам в Москву, вернулся через неделю с морским загаром.

Лихачев велел мне убираться; ослушаться его означало вступить с ним в открытую вражду, и не нужно было тратиться на гадалку, чтобы понять, чем это закончится. Я вспомнил, как любовно он произносил отвратительное слово «ордерочек». Вероятно, ордерочек на меня уже был им подписан, так что вряд ли я располагал резервом времени. Выбор был за мной.

Самое смешное или, вернее, самое печальное заключалось в том, что никакого выбора на самом деле не существовало. Я вообще не верю людям, утверждающим, что они не знают, как поступить в решающую минуту. Мы всегда знаем, как нужно поступать, просто жалость к себе часто берет верх. Разумеется, мне до смерти не хотелось в камеру, но что мне оставалось делать? Не бежать же, в конце концов!

Я забрался в машину и принялся названивать Виктору. Ни один телефон, как назло, не отвечал. В конце концов, я отыскал начальника охраны, который сообщил мне, что Виктор находится за городом, у Анжелики. Я помчался туда сломя голову.

Жилища Виктора вполне отражали его характер и художественные вкусы. Четырехэтажное сооружение, воздвигнутое им для Анжелики, являло собой причудливое смешение стилей. Здесь присутствовали и массивные коринфские колонны с украшениями, и стеклянная мансарда с металлическим каркасом, и круглые башни с маленькими окошками, и остроконечные шпили, и восточный орнамент на стенах. Этот архитектурный вывих довершали две огромные жабы в человеческий рост, изваянные из белоснежного мрамора и посаженные у парадного крыльца вместо львов или псевдогреческих статуй. В среде новых русских тогда начиналась мода на все старо-японское. Они три раза в день ели суши и устраивали в имениях сады камней. Согласно какому-то японскому учению жабы приносили богатство.

Я посигналил снаружи, и ворота без лишних вопросов широко распахнулись — свойственная Виктору безалаберность ощущалась во всем его хозяйстве. Зато у Храповицкого подобное гостеприимство автоматически каралось увольнением охраны. Там парни на входе, согласно разработанной лично Храповицким инструкции, сначала долго рассматривали вас в глазок, потом осведомлялись, существует ли договоренность о визите. Получив утвердительный ответ, они вызывали по станции Олесю, которая докладывала Храповицкому; тот отдавал соответствующее распоряжение, и оно возвращалось по цепочке. Все это занимало минут пятнадцать, и исключение не делалось даже для его родной матери, вместе с которой я однажды торчал за оградой, слушая надрывный лай Храповицких собак.

Перепрыгивая через ступеньки, я вбежал в дом и — как камень в вату — попал в атмосферу безмятежности и покоя. На огромной кухне с зеркальным полом из черного мрамора сидела Анжелика в шелковом халате и ее старшая сестра, приехавшая в гости. У обеих были миловидные круглые лица с кукольными глазами и маленькими пухлыми ртами. Они напоминали ярких расписных матрешек, которые продаются в сувенирных лавках, только сестра существенно превосходила Анжелику объемами, так что если бы они и впрямь были матрешками, то в сестру вместилось бы не меньше двух Анжелик. Дамы пили чай и пробовали только что испеченный пирог с курагой.

Мое появление показалось им как нельзя более кстати. Несмотря на отчаянное сопротивление, я был тут же захвачен в плен и усажен за стол с чашкой в одной руке и куском пирога — в другой. Напрасно я твердил, что речь идет о жизни и смерти: меня не хотели отпускать, пока я не выскажусь о достоинствах теста.

Заслышав незнакомый голос, из своей комнаты примчался неугомонный Витюша, которого няня укладывала спать после обеда. Он был босиком, в пижаме и жаждал знать, к кому я пришел и зачем. Выпалив эти вопросы из-за няниной спины и не дослушав мои ответы, он перебрался на колени к Анжелике. Здесь, чувствуя себя в безопасности, он самовольно откусил пирог и тут же выплюнул его на стол, к ужасу женщин. Все бросились его стыдить, после чего он все-таки позволил себя увести, поведав мне на прощанье, что ему купили новую лопатку и санки, а снега все нет.

Наблюдая, как няня, держа его за руку, осторожно ковыляет по скользкому полу, я подумал, что в погоне за своим непоседливым воспитанником ей не раз приходилось здесь чувствительно наворачиваться.

Виктора я нашел в спортивно-банном комплексе, занимавшем целое крыло. К спортивным занятиям Виктор питал сугубое отвращение, но баню любил и сейчас с помощью сауны выгонял из организма остатки алкоголя. Когда я вошел, он красный, изможденный и мокрый лежал в халате на шезлонге возле бассейна и героически перемогался минеральной водой.

— Гляди-ка, живой! — обрадованно простонал он, увидев меня. — А я уж думал, ты за решеткой сидишь, прутья грызешь. Нет, по такому случаю я должен выпить, а то удачи не будет.

Кряхтя, он поднялся с шезлонга, босиком прошлепал к холодильнику, достал бутылку пива и залпом ее опустошил.

— Так и знал, что сегодня бросить не получится, — с сожалением заметил он. — Изломал ты мою трезвую жизнь! И зачем я только целый день мучился? Столько времени потерял! Мог бы уже пьяным быть!

Я принялся рассказывать ему о событиях сегодняшнего дня. Он сразу посерьезнел и слушал очень сосредоточенно. Когда я дошел до допроса Кабанковой, Виктор с похоронным видом снова просеменил к холодильнику, причем на сей раз не ограничился пивом, а хлопнул полстакана виски. Эту процедуру он повторил, когда я рассказывал об откровениях Сырцова. К концу повествования Виктор был на редкость мрачен, но его глаза заблестели.

— Мы должны немедленно спрятать наших директоров! — заключил я. — Нельзя, чтобы Лихачев до них добрался. Начинать надо с тех, кого заложила Кабанкова.

Виктор задумчиво почесался.

— Непростая задача, — проговорил он озабоченно. — Не вот вам нате. За нами всеми следят, куда тут спрячешься? Надо что-то придумывать. Придется Савицкого срочно вызывать. Представляю, как Лихачев взбесится, если мы это провернем.

— Пусть лучше бесится, чем радуется, — отозвался я.

— Как сказать! — проворчал Виктор. — Я все-таки надеюсь с ним договориться.

— Тебе легче будет с ним договариваться, если у него не появится новых показаний против нас. А в том, что они появятся после допроса наших ребят, можно не сомневаться.

— Да уж, — признал Виктор. — Слабоваты они в коленках. Не орлы. Ну ладно, давай рискнем. Может, заодно и Пахомыча подальше отправим? А то он, когда я его в последний раз видел, какой-то дерганый был.

— Боюсь, что с Пахомычем мы опоздали, — возразил я.

— Думаешь, он нас уже слил?— недоверчиво нахмурился Виктор. — Да когда же он успел? Во время ареста, что ли? Вы же с Немтышкиным его почти сразу вытащили.