Читать книгу - "Этюд в черных тонах - Хосе Карлос Сомоса"

Я поступила так, как и всегда. Это уже вошло у меня в привычку. Я прошла вдоль стены Кларендона, добралась до пляжа и зарылась туфлями в песок. Ночное море было как темный зверь с белыми блестками. Я почти что замерзла, зато природа вокруг воздавала мне за вечер, проведенный в бормочущей дымке театра. Я посмотрела на задний фасад.

Одни окна открыты, другие закрыты. Но было одно-единственное с задернутыми шторами. Единственное опущенное веко.

Энни, это просто вежливость.

Нет, вежливостью этот человек не отличается. Он меня такой видит. «Ласка» в изумлении: ее маленькие глазки все-таки не такие маленькие. Ее скошенный подбородок — это скошенный подбородок, да, но в целом она производит благоприятное впечатление. И плач меня не уродует: он печалит того, кто меня ценит.

Я не то, чем меня научили быть, не то, что про меня всегда говорили другие. Это всегда неправда.

Две недели в Кларендоне переменили мою жизнь. Я посетила театр вместе с очень приятным и галантным молодым джентльменом, а другой мужчина, очень умный — сумасшедший! — да, с ментальными нарушениями, зато наиболее умный из всех, — сумасшедший! — похвалил мою внешность. А еще, не будем забывать, я участвую в раскрытии нескольких преступлений.

Сегодня та самая ночь. Есть предположение, что, если цикл будет продолжен, сегодня произойдет еще одно убийство.

Я посмотрела на границу пляжа, откуда, как считалось, Квентин Спенсер и его греховная возлюбленная увидели пьяного Хатчинса, услышали и ощутили странное явление. Среди деревьев было темно, почти полная луна окаймляла своим блеском серебристые кроны. Тропинка к этому укрытию блестела, как зеркало.

Случившееся не давало мне покоя. Кто или что убило Хатчинса, почти не оставив следов помимо смеха, внезапного холода и брошенного вблизи от тела ножа? Ни Спенсер, ни его спутница ничего не заметили — как такое возможно?

Да, все это казалось сверхъестественным.

Я прошла вперед, приподнимая подол юбки. Я помнила, как лежало тело, я видела его из окна Кларендона: это должно быть здесь. В это время на пляже никого не было. Как мог убийца догадаться, что поблизости, среди деревьев, окажутся двое свидетелей? Но даже и они ничего не видели: вот Хатчинс жив, вот Хатчинс мертв. Почему? Как такое возможно? Это напоминало трюк с двойным дном. А бедный мистер Икс — которого заботило только, чтобы его называли Шерлоком Холмсом, да потребность выяснить, «что пил Хатчинс» (боже мой!), — даже не упоминал о такой возможности. Как будто он по-настоящему верил в существование призраков. Но это явно был какой-то трюк.

Нечто такое, что вблизи оказалось бы таким же непонятным, как Константин и Эбигейл. Секрет должен быть прост и обыден — но в чем же он состоит?

Расследовательский зуд мистера Икс — или Шерлока Холмса — передался и мне!

Я оказалась под кронами деревьев, возле проспекта. Хорошее место, чтобы спрятаться. Отсюда, между стволами, я видела полосу пляжа. Возможно, убийца прятался в…

Один из стволов слева от меня шевельнулся.

Сердце подскочило в груди.

Ничего — только молчание деревьев и сосновые иголки. А между ними вдалеке — очертания Кларендон-Хауса.

Но я никак не могла успокоиться. Попробуйте как-нибудь постоять в темном и на вид безлюдном месте, и вы убедитесь, что одна лишь мысль, что там может оказаться что-то еще, превращается в беспримесный ужас. Почти неожиданно деревья — больше не деревья. Как Константин и Эбигейл: издалека они казались другими. Деревья были только артисты на сцене. И вот они уходят. Они шевелятся. Они поскрипывают и сбрасывают маски. Это больше не деревья, а что-то совсем другое…

Я сделала несколько шагов назад, убеждая себя: «Это все нервы».

И ничего другого.

Кларендон-Хаус высился в двух сотнях ярдов. Дойти до него было просто.

Я решила возвращаться по проспекту, а не по песку. На проспекте ведь светлее. Как только я поменяла направление, что-то на меня накинулось, толкнуло с ужасающей силой, и я отлетела назад. Господь не допустил, чтобы позади стояло дерево, так что затылок я не разбила. Меня встретили только мягкий песок и трава, но, когда я поняла, что происходит, было уже поздно.