Читать книгу - "Место преступления - Фридрих Незнанский"

— Правда, пару раз видели, как полковник выходил от Маслякова недовольный, даже раздраженный. Причины?.. Да чего-нибудь требовал, а прокурор не спешил навстречу. Он иногда бывает такой: шлея захлестнет, и с места ничем не сдвинешь. Старый уже, пенсия — под носом, может, репутацию портить не хочет. Публично, так сказать. А полковник — как бульдозер, знаешь, этот, «японец», большой такой. «Камацу», что ли?

— Да фиг с ним, дело пролистал?

— Листаю. Вот как раз… в данную минуту… — адвокат двусмысленно хмыкнул, и Турецкий понял причину. Конечно, «симпатичный свидетель» где-то рядом. Очень хорошо.

— Тогда поступаем так, Юрочка. Я разговаривал с Костей, он потребует от Сердюка, чтобы тот своей властью отпустил Филиппа под подписку о невыезде. В оперативных нуждах. Поэтому к Сердюку еду сейчас я, впереди чуть больше двухсот верст, а на такой машинке — недалеко, к вечеру вернусь. А ты хватай Филю и вместе с ним — в Бобров, на Первомайскую. И там сидите до моего возвращения. Никуда не рыпайтесь. Будем ждать дальнейшего развития событий. Да, и ни к какому Крохалеву больше не езди.

— Поздно, я уже был там. Он — в отсутствии, супруга, милая вполне женщина, ничего не знает. Утром уехал в крайнем раздражении. Кто-то из его сотрудников, очевидно, позвонил и испортил ее мужу настроение. В последнее время это у него случается часто. Нервничает, понимаешь ли, много. А причины она не знает, поскольку не выходит практически из дома. Кстати, дом — так себе. Вероятно, его претензии на усадьбу Краснова не лишены оснований. Что скажешь?

— То, что уже сказал. Не теряй времени. А Красновым займешься после того, как закончим с Крохалевым. Сделай перерыв на краткий отдых, не всю ведь жизнь пахать неустанно. Да там и Верочка, кажется, не сочла бы за слишком большое неудобство несколько сменить тему бесед с одним преуспевающим столичным адвокатом. Молодые бизнес-вумен очень часто, я знаю, нуждаются в настоящей квалифицированной помощи хорошего специалиста.

— Ах, молодец, как ты умеешь уговаривать!..

— Заметил хоть, что я не назвал помощь— юридической?

— А то! — Гордеев захохотал. — Все понял, еду за Филей. Но и ты оставайся на связи…

Две с небольшим сотни километров на отличной «тойоте», да еще по отличной дороге, — не проблема, можно было и расслабиться немного. Хорошая дорога вообще располагает к размышлению. О чем думал Александр Борисович, проезжая Дорогобуж и предчувствуя скорый выезд на федеральную, во всех отношениях, трассу? Да все об одном и том же. То есть, говоря словами Екклесиаста, про то «что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем…». Сколько ты ни кляни оборотней, сколько ни вылавливай их, а они — вот, рядышком, под самым боком устроились. И не боятся, потому что внешне — они те же люди… Очень похожие на нормальных отцов семейств, жен имеют приятных и милых, детей растят, желая им куда более счастливого будущего, чем видели перед собой их страдальцы-родители. Они даже не ругаются, ибо это — нехорошо, некрасиво, во всяком случае, в присутствии других людей. Очень опасные звери…

Турецкий вынужден был вернуться к этим мыслям, но только спустя примерно полчаса…

Загородная дорога, извиваясь, шла через довольно приличный лесной массив, по краям «забранный» густым кустарником — ольха, наверное, или ива. И канавы по обеим сторонам были заполнены неприятного цвета водой — тусклая зелень с мазутными разводами. Ее почему-то запомнил Александр Борисович еще на пути сюда, в Бобров. Вел машину Юрка, и можно было смотреть по сторонам. И это сочетание лесной красоты и грязи по бокам делало путешествие некомфортным, что ли…

За очередным поворотом Турецкий увидел стоящую носом к трассе машину, вернее, милицейский «УАЗ», который делал здесь неизвестно что. Именно не известно, а это ощущение неясности немедленно вызвало у Александра Борисовича легкую тревогу. Он крепче сжал руль, выходя почти на разделительную полосу. Но от машины отделился крупный такой милиционер в «омоновском» камуфляже, с жезлом гаишника в руке. Он лениво взмахнул им и требовательно приказал повернуть к обочине. И стоял посреди дороги так, будто был уверен, что серебристый джип немедленно послушается его команды. Он был один на шоссе. И, видно уже было, улыбался. Но — нехорошо, торжествующе. И Турецкий, мгновенно приняв решение, взял левее, переходя на встречную полосу и прибавляя газу. Снова, уже разъяренно крича что-то, замахал жезлом гаишник.

И в ту же минуту справа, из кустов, — это услышал, а не увидел Александр Борисович, — полоснула автоматная очередь, и пули противно застучали по боку джипа. Тот, на шоссе, растерялся и не успел отскочить в сторону: машина сбила его и отбросила куда-то вправо. Некогда было смотреть. Турецкий пригнулся, потому что пули продолжали с мерзким звуком стучать по кузову. Отрешенно подумал, что машину-то теперь не в каждою автомастерскую отдашь. Несчастная Вера, такой красавицы лишиться!

Но машина продолжала мчаться, словно бешеная, и стук смолк. Не достали, с облегчением выдохнул Турецкий. Но ехать в таком виде дальше?.. А что делать? Возвращаться под те же пули?

Ясно было, что это — засада. Но кто мог знать о том, куда и с чем едет Турецкий? Выходит, знали. И пытались остановить, чтобы «поговорить», разумеется, может, и не убивать, а так, по-дружески посоветовать что-нибудь этакое. Не сумели, теперь могут объявлять нарушителя в розыск. Станут по трассе оповещать. Нет, братцы, этот номер у вас не пройдет! И Турецкий, не снижая скорости и выскочив на трассу, достал телефон;.

Первый звонок — к Гордееву.

— Юра, что у вас?

— Жду. Филипп должен сейчас выйти. Указание дано.

— Юра, нигде не задерживаясь, мчитесь в Бобров. Адамам немедленно передай, чтоб никому и ни при каких условиях не открывали двери. Кроме вас.

— Что так?

— Только что на выезде к трассе обстреляли. Били целенаправленно. Камуфлированный мордоворот пытался остановить, а стреляли, конечно, из кустов справа. Вере ничего не говори, а то из-за машины опечалится.

— Нашел о чем думать! Сам-то как?

— Если не остановят, доеду. Две сотни впереди, попытаюсь сейчас вывернуться как-нибудь. Ну, привет. Не теряйте времени…

Следующий звонок — к Меркулову. И текст — тот же: обстреляли, возможны дальнейшие дорожные осложнения. Константин Дмитриевич напрягся, это было слышно в трубке — по его хрипящему дыханию. Сердится.

— Костя, ты с кем еще говорил? Где возможна утечка?

— Ты с ума сошел?!

— Повторяю, ни одна живая душа, кроме нас с тобой, ну и Юрки еще, об этом разговоре не знает. Остается подозревать Сердюка. Думай, Костя. Но в любом случае я сейчас в Смоленск не доеду, остановят — впереди двести верст. И назад не могу вернуться, засада прямо на дороге была. На шоссе. А я еще сбил того, кто пытался меня остановить. Вот те, что засели сбоку в кустах, и не выдержали, поторопились, видно, поняли, что я ухожу. Машину покурочили, а она дорогая и чужая. Японский джип все-таки! Век не расплачусь теперь. Но пока я на колесах.