Читать книгу - "Терминатор и Дюймовочка - Андрей Бадин"

Через десять минут вернулся довольный Витек, и на плече у него висела сумка, битком набитая долларами.

— Поехали, — сказал он, и все направились к машине. Алексей взял уставшую Светлану на руки, и они через минуту вышли на улицу.

В низкую спортивную «БМВ-850» набились, как сельди в бочку. Коновалов сел за руль, Нина села впереди, а Витек с девочками устроился на небольшом заднем сиденье. В тесноте, да не в обиде. Уставшая Света сразу уснула, а Катя стала внимательно наблюдать за Коноваловым и не полюбившейся ей Ниной.

Леха нажал на газ, и приемистая спортивная машина с двенадцатицилиндровым двигателем под капотом, как реактивный снаряд, умчалась с территории госпиталя.

Как хотелось Алексею вдавить педаль газа в пол и промчаться, подобно урагану, по ночным проспектам Москвы! Но, чтобы не разбудить Свету, он поехал медленно, плавно, объезжая многочисленные рытвины и канализационные люки, коими изобиловала проезжая часть. Нина хорошо ориентировалась в городе и показывала, по какой магистрали ехать и на какую улицу свернуть.

Через полчаса компания прибыла в Медведково, на квартиру родной сестры Нины. Когда поднялись на лифте на пятый этаж и медсестра открыла своим ключом дверь, то все ахнули. Они попали в роскошные апартаменты «нового русского». Только Катя фыркнула и скривила губки — мол, у меня дома круче.

— Откуда такие хоромы? — спросил Демин, на что Нина ответила:

— Муж моей сестры каким-то бизнесом занимается. У него то ли своя фирма, то ли банк, я не любопытствовала.

Это была двухкомнатная квартира площадью сто пятьдесят квадратных метров и обставленная дорогой, будто с выставки, мебелью.

— Располагайтесь, как у себя дома, — произнесла Нина и направилась в туалет.

Алексей, несший Свету, прошел в спальню и бережно положил ее на широкую, как степь, и белую, как снег, с зеркалами у изголовья, кровать из финского гарнитура. Девочка даже не проснулась. За ними в комнату вошли расстроенная Катя и Витек.

— Пусть доченька поспит, а я пойду перекушу чего-нибудь, а то в животе волки воют. Вам приготовить? — спросил Демин.

— Приготовь, — ответил Алексей. — Катя, ты тоже ложись, — обратился к девочке Леха, а потом сел на край кровати, положил рядом автомат, взял девочку за плечи, притянул к себе и вдруг нежно поцеловал в лоб. — Спасибо тебе за кусачки, без них я, наверное, погиб бы.

Катя обняла мужчину за шею, прижалась к его могучему плечу и тяжело вздохнула:

— Если бы ты погиб, то я бы очень-очень горевала.

— Спасибо. Ты спасла мне жизнь.

— Не за что. Может быть, когда-нибудь ты спасешь мою.

— Может быть, но лучше, чтобы до этого не дошло, — Алексей погладил Катю по голове. И вдруг вспомнил свою годовалую дочь Анечку и жену Татьяну, и ему стало не по себе. Он вспомнил, что не смог им помочь в роковую минуту.

«Лучше, чтобы до этого не дошло», — вновь подумал он и крепче обнял Катю.

Они посидели немного, а потом он спросил:

— Ты есть хочешь?

— Нет. Я только пить хочу и спать.

— Тогда раздевайся и ложись, а я тебе сейчас принесу что-нибудь. Чая или хотя бы воды.

— Дядя Леша, — тихо произнесла Катя, — мне не нравится эта Нина, не нравится эта квартира и вообще… — Катя надула губки и отвернулась.

На Алексея ее слова подействовали, как холодный душ на посетителя парной. Он пристально посмотрел на десятилетнюю Катю и изумился:

«Неужели эта маленькая, богатая, но несчастная одинокая девочка возомнила, что я, Алексей Коновалов, могу стать ее отцом? Что он сможет ее удочерить и заодно жениться на ее матери, находящейся в психушке. Это ревность, самая настоящая ревность, — заключил он. — Девочка заметила, как я любезничаю с Ниной, вот и приревновала. Она надеется, что познакомит меня с матерью, и я сразу влюблюсь в нее, женюсь на ней и стану ее папой. Как все просто. А как быть с ее настоящим отцом — Репой? Хотя какой он ей отец? О нем Катя, похоже, и не вспоминает».

— Катенька, милая Катенька, — начал Алексей свою речь, — Нина неплохой человек, но то, что ты относишься к ней негативно, это вполне естественно. Ведь ты ее не знаешь.

— А вы знаете? — Катя вскинула на Коновалова пытливый взгляд.

— Я ее тоже плохо знаю, но она добровольно согласилась нам помочь, и это похвально.

— Все равно она мне не по душе, — заключила Катя, быстро повернулась, гордо подняла головку и балетной походкой пошла в туалет. Она захотела писать.

«Дети, дети, — Леха улыбнулся, — они чувствуют острее нас, взрослых. Их взгляд не затуманен пеленой порой ненужного или ошибочного пресловутого «жизненного опыта». Черное они воспринимают как черное, без оттенков, а белое — как белое, без серых пятен».

Дверь тихо отворилась, и в спальню вошла Нина. Она смыла макияж, и ее лицо приняло первозданную девственную свежесть. Без пудры, туши, помады и теней она стала еще красивей и милей.

Нина сняла белый медицинский халат и облачилась в дорогое платье. Оно, тонкое и короткое, соблазнительно облегало ее прекрасное тело, и сидящий на кровати Алексей перевел взгляд вниз и моментально увидел ее белые трусики — такое оно было короткое. Мужчина смутился и опустил глаза, а Нина, словно манекенщица на подиуме, проплыла по комнате, приблизилась к нему, наклонилась, обняла за шею и прильнула к плечу. Мужчину сразу окутала волна дорогих духов.

Леха взглянул на ее пышную, не обремененную лифчиком грудь с выпирающими из-под тонкой ткани сосками и окаменел. Она находилась прямо перед его лицом, и ею нельзя было не залюбоваться. Он опустил взгляд на узкую, девичью талию, на прекрасные спортивные бедра, стройные ноги и великолепные, обработанные алым лаком ногти.

— Алексей, — тихо, чтобы не разбудить Светлану, произнесла Нина, — я хочу поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь. Доля секунды отделяла меня от смерти, и если бы не скорость вашей реакции, не ваша точность, то этот бандит меня бы убил.

Алексей кивнул в знак согласия, но ничего не ответил. Он сидел неподвижно, как мумия, и наслаждался присутствием восхитительной леди.

Нина наклонилась к нему, сильно обвила шею и нежно поцеловала в щеку.

— Мера моей благодарности будет соответствовать степени вашей безграничной услуги, — прошептала красавица в ухо Алексею, а тот не знал, что сказать, и только сидел не изменяя позы — как истукан.