Читать книгу - "История одного замужества - Валерия Вербинина"

Амалия села на стул и внимательно прочитала метрику, из которой действительно следовало, что Авдотья Фролова – дочь неизвестных родителей, после чего взялась за письмо. Сухо и желчно оно перечисляло недостатки Дуняши: забывает вытереть пыль, вертихвостка, забыла покормить кота, разбила вазу. В последней фразе милостиво допускалось, что, несмотря на это, Авдотья Фролова все же неплохая горничная – иногда.

«Если Евгения Викторовна все же взяла Дуняшу на службу с такой рекомендацией… Получается, не таким уж плохим человеком Панова была. Письмо написано с таким расчетом, чтобы человеку, который его предъявит, точно дали от ворот поворот…»

Но ни метрика, ни письмо никак не проливали свет на то, из-за чего погибла Дуняша, и Амалия поневоле стала сомневаться, на правильном ли пути она находится.

«В конце концов, из-за чего я так волнуюсь? А потому, что не верю во всю эту историю… Ободовский использует револьвер любовницы, чтобы избавиться от другой любовницы, – нет, это чересчур… Ни он, ни Бузякина даже не озаботились придумать себе алиби… Как-то все слишком… просто и топорно… Или нет?»

Амалия еще раз обыскала комнату, заглянула во все закутки, прощупала швы и дно чемодана, чтобы убедиться, что там нет потайных отделений. Можете поверить на слово, очаровательная баронесса Корф умела делать обыск, если нужно, и от ее острого внимания не ускользала ни одна деталь. Но тут – тут перед ней была простая комната, самая обычная кровать, и девушка, которая жила здесь, похоже, тоже не имела никаких секретов.

«Рассказать все Игнатову? Он, конечно, выслушает, но не поверит… Он убежден, что Ободовский и его сообщница у него в руках, и другие версии ему совершенно неинтересны. Если бы только у меня было хоть что-то, кроме моего чутья и подозрений, таких смутных, что я даже их сформулировать толком не могу…»

Она снова взяла в руки шкатулку, прочитала фамилию в рекомендательном письме, усмехнулась, покачала головой. Снова перебрала бусы, колечки, пуговицы, веточку…

Веточка, внезапно поняла она. Все остальное не имело значения, кроме веточки; и даже метрика, даже дышащее злобой письмо находились тут для отвода глаз.

Веточка, вот в чем дело.

«Я же знаю, что это такое, – подумала Амалия. – Знаю! Но тогда… тогда где же все остальное, черт побери?»

Она снова перерыла чемодан, заглянула во все ящики, но убедилась, что ничего нового в этой комнате ей обнаружить не удастся.

«В сущности, неважно… Рекомендательное письмо было тут, как и метрика, и, значит, тот, другой документ, тоже. Просто кто-то очень умный и хитрый забрал его и уничтожил… Да, просто уничтожил… И кольцо…»

Все вмиг стало понятно; все, все, до самого конца. Без доказательств на руках, основываясь только на веточке и своей интуиции, которая редко ее подводила, баронесса Корф поняла, кто, как и ради чего затеял все это. Потому что на кону стояла не жизнь Дуняши – вовсе нет; и даже не жизнь несчастной Пановой, которая была использована как обыкновенный реквизит. На кону стояло нечто большее, гораздо, гораздо большее…

«Все-таки стоит лишний раз навести справки у Колокольцева, ведь это он делал вскрытие… Хотя я уже не сомневаюсь, что я совершенно права».

…Дмитрий Александрович привык, что его иногда поднимают с постели, отрывают от дел и даже не дают толком позавтракать, как было в этом случае, когда в его доме появилась баронесса Корф и потребовала немедленно ее принять.

– Доктор, – выпалила баронесса, даже не соизволив присесть, – умоляю вас, ответьте мне только на один вопрос!

И, услышав его, Колокольцев так изумился, что даже уронил вилку.

– Право же, сударыня, я не понимаю, для чего вам… Ну хорошо. Да, я готов подтвердить, что Авдотья Фролова не была девушкой. Но…

– В два часа в «Кувшинках», – загадочно молвила Амалия, сверкнув глазами. – Приходите, доктор, вы не пожалеете. В конце концов, правосудие ведь должно восторжествовать, даже если мир рухнет, не так ли?