Читать книгу - "Колдунья-индиго - Алексей Яковлев"

А печальный козопас, тяжело вздохнув, выдал неутешительный прогноз на ближайшее будущее:

— Боюсь, что скоро придет и наш черед. Сначала местные бандиты начнут жечь наши дачи, а потом, когда все дойдут до кондиции и поймут, что деваться некуда, Артюнянц все участки скупит по дешевке. С нами что хочешь можно сделать, мы люди беззащитные, потому как каждый только за себя и для всех «своя дача с краю». У нас в «Красном партизане» все затаились на своих участках и трепещут, как кролики перед удавом, каждый надеется, что ненасытная рептилия сожрет не его, а кого-нибудь другого, пусть хоть соседа. Вот такая наша философия. А что поделаешь? Вон что приключилось у «Машиностроителей». Это тоже дачный кооператив здесь поблизости, от Машиностроительного завода. Самого завода уже нет, закрыли, там теперь то ли склады, то ли какие-то пентхаузы. Но работяги на дачах остались. На них бандиты тоже наехали. Одну дачу сожгли, другая заполыхала… Работяги договорились, устроили засаду. Поймали какого-то алкоголика, его наняли за бутылку сжечь еще один домишко. А этот алкаш нажрался уже заранее, вот с пьяных глаз и не поостерегся. Поджечь поджег, а сбежать не успел. Работяга его поймали, избили и бросили в эту горящую халупу. Надеялись, что полиция сочтет: мол, сам по пьянке сгорел. А поджигателям острастка! Да не тут-то было. Полицейские эксперты все определили, все разложили по полочкам: и кто бил, и кто в огонь кидал бедолагу. Это когда сжигали дачи, полиция только руками разводила: неосторожное обращение с огнем или неисправность электропроводки. Злого умысла никак не усматривали. А тут сразу и усмотрели, и виновных нашли, и в каталажку их посадили. Только присяжные вынесли вердикт: «Не виновны!» С двенадцатью восклицательными знаками! Этих присяжных, конечно, разогнали, приговор отменили из-за нарушения процедур. Нашли других присяжных — искали через Интернет, просеивали через сито. И эти тоже постановили: «Не виновны!» С одиннадцатью восклицательными знаками. И этим — по шеям! Собрали третью присяжную коллегию — через два сита ее просеивали. Только и она подсудимых оправдала. Тогда самый высокий суд постановил, что таких и подобных злодеев можно судить без присяжных. Ну судьи и влепили им сроки на всю катушку, чтобы не занимались самосудом! Теперь жди новых поджогов. Если, конечно, бывшие машиностроители и следующего алкаша не прикончат. Поэтому выхода у экс-машиностроителей только два: или сидеть всем в тюрьме, или гореть синим пламенем… А я про этот самый высокий суд думаю. Ведь он еще раньше постановил, что даже самых кровавых маньяков нельзя приговаривать к смертной казни, пока суд присяжных не введут и в тех регионах, где в обычае кровная месть. Интересно, как там коллегия присяжных будет называться: «коллегия обреченных» или «двенадцать камикадзе»? Ведь если они убийцу присудят к смерти — станут кровниками его родных, а если оправдают — кровниками родственников убитого…

— Никак они не станут называться, — успокоил переволновавшегося за благополучие российской Фемиды собеседника Глеб. — Там в присяжные просто никто не пойдет, насильно ведь не заставишь! Или будут всех оправдывать. Это даже удобней. Как только оправданный убийца выйдет на свободу, кровники сразу его убьют. А если душегуба спрячут в лагере на евростандартах, безутешным кровникам придется охотиться на его родственников. Когда еще очередь дойдет до присяжных! Постановление высокого суда — просто лишняя страховка для маньяков из европеизированных регионов, чтобы их драгоценным жизням ничто не угрожало при любом политическом раскладе.

— Да и присяжных жалко, и машиностроителям солоно придется, и нам, «красным партизанам», завтрашний день выйдет боком. А больше всех пострадают мои козочки: скоро им придет карачун, как при лысом балбесе. Пасти-то козочек будет негде, потому что Артюнянц нацеливается на остатки общественной березовой рощи. Наша малинская администрация смотрит ему в рот, точнее — в карман. Захочет олигарх расширить свои земельные владения — чинуши все для него провернут в лучшем виде. Через аукцион или еще как-нибудь, только все будет законно, не подкопаешься. А бедных козочек придется зарезать…

«Ну сейчас опять начнутся галлюцинации», — подумал Глеб и не ошибся.

Перед его мысленным взором возник Ассаргадон в полном боевом царском снаряжении и прорычал сквозь бороду: «Египту речь моя звучала как закон. Элам читал судьбу в моем едином взоре».

И пошли картины Древнего Египта… Пирамиды в Долине царей… И на самой большой пирамиде — позолоченная вывеска: «Будинок Администрации Незалежного Древнего Египту». Рядом Сфинкс — с подхалимской улыбочкой держит в лапах транспарант: «Гамарджоба, генацвале высокий древнеассирийский гость!». Толпа жрецов из Храма Бога Солнца Ра с плакатами: «Приветствуем вождя земных царей и царя Древней Ассирии Ассаргадона — защитника демократии во всем Древнем мире!» и «Слава вождю земных царей и царю Ассаргадону — пламенному борцу за права и свободы человека!». А вот и фараон Себехапет Третий вышел встречать высокого гостя. Себехапет кланяется Ассаргадону и заверяет вождя земных царей:

— Будет сделано, Ассаргадон Навуходоносорыч! Как прикажете, Ассаргадон Навуходоносорыч! Жить не можем без ваших мудрых указаний, Ассаргадон Навуходоносорыч!

Ассаргадон величаво и благосклонно кивает головой, но в то же время строго спрашивает:

— А как у вас с демократией? Не ущемляете ли права человека?

— С демократией и правами человека в Древнем Египте полный порядок, — докладывает Себехапет Третий. — Посмотрите, какие огромадные пирамиды отгрохали древние египтяне во славу демократии. Наши свободные подданные на собственных спинах перетащили все полезные ископаемые египетских недр в виде многотонных каменных блоков к местам строительства этих величественных символов прав древнеегипетского человека!

— Молодцы! Так держать! — похвалил Ассаргадон фараона и жрецов. — А что, полезных ископаемых у вас действительно совсем не осталось?

— Все пошло на пирамиды, все полезные ископаемые истратили до последнего камня, — подтвердил Себехапет. — Нам для торжества демократии и расширения прав человека ничего не жалко! Но ведь это во всех странах так, где права и свободы человека на первом месте, — на всякий случай стал оправдываться Себехапет. — Возьмите хоть соседний Элам. Там тоже строят пирамиды, только не из каменных глыбин, как у нас, а из всех-всех подручных материалов вплоть до лекарств и физкультуры со спортом! А ведь у них есть богатейшие копи старинного царя Соломона. Могли бы использовать на строительство только высококачественные богатства эламских недр! — не сдержался Себехапет, по привычке всех подсиживать наябедничал-таки на соседей…

— Ну, нет у вас полезных ископаемых, так нет, ничего не поделаешь, — вздохнул разочарованный Ассаргадон и отбыл обратно в свою Древнюю Ассирию.

А перед мысленным взором Панова поплыли картины Древнего Элама… Широко раскинулся могучий и благоденствующий Элам. Раньше-то Навуходоносор, отец Ассаргадона, хоть и беспокоился о состоянии эламской демократии, но больше заботился о взаимном с ним консенсусе. Но вот в Эламе сменилась царствующая династия. На престол взошел новый и замечательный царь, знаменитый своим красноречием. Его даже сравнивали с Баяном, легендарным поэтом и сказителем древнейшего времени. Царь, так же как Баян, растекался по древу, только Баян своими мудрыми мыслями и чудесными древнейшими песнями, до нас не дошедшими, а царь — мутной и бессмысленной словесной жижей. Августейший монарх страдал недержанием речи. А если у царя понос, у государства тоже нелады с желудком. В результате на трон Элама сел другой царь. Этот монарх, напротив, был очень молчаливый, зато чрезвычайно представительный мужчина. А краснобаем ему становиться было незачем. Придворные жрецы и так понимали его со полуслова. Кстати, в Эламе существовал культ Золотого Ласкового Теля, досуха высасывающего свою добрую матку — Элам. В храме Золотого Ласкового Теля матка Элам изображалась в виде безотказной и добродушной буренки. Среди жрецов Теля строго соблюдался табель о рангах. Начальствовали жрецы придворные, а остальные служители культа были равноудалены от престола. О том, куда они удалились, скажем ниже. Представительный и неразговорчивый царь, как только сел на престол, сразу сказал: