Читать книгу - "Сомнамбулист - Джонатан Барнс"

Словно в ответ на непрошеные воспоминания, он ощутил новый приступ мучительной боли в желудке. Альбинос схватился за стул, шумно вздохнул, пытаясь стоять смирно и не думать о причине недомогания. Нет, Скимпол прекрасно понимал смысл склизкой тянущей боли во внутренностях, осознавал ее значение с того самого момента, как Слаттери умер на полу Директората. Его время истекало. Альбиносу оставалось всего несколько дней, и он вознамерился использовать отпущенное время наилучшим образом. Озаботиться наследством, которым можно гордиться.

Меня будут помнить, мрачно подумал Скимпол, усаживаясь на стул. Он слишком ослабел. Не в силах шевельнуться, альбинос мог лишь слушать, как кровь пульсирует в висках. Живот снова обожгла боль. Очнувшись, он увидел перед собой сына.

— Папа? Что случилось?

Огромным усилием воли Скимпол выпрямился.

— Ничего. Ничего не случилось, просто задремал, вот и все. Как дела в школе?

Мальчик неловко отвел взгляд.

— Ну иди ко мне.— Отец похлопал себя по колену.

Ребенок неловко похромал к нему и забрался на руки. Сын почти перерос подобные нежности, однако ни тот ни другой не желали так просто оставлять их старый, любимый обычай. Скимпол прижал мальчика к себе, стараясь ничем не выдать собственных страданий, и запел вполголоса знакомую, любимую с детства колыбельную. Ребенок улыбнулся, рассмеялся. От мягких звуков отцовского голоса все ужасы школы отступили на второй план, и на краткий сладостный миг лицо мистера Скимпола тоже озарила счастливая улыбка.

Помните, в самом начале моего повествования я пообещал несколько раз откровенно солгать. Буду честным и признаюсь: это как раз один из таких моментов. Все, что вы сейчас прочли об отношениях мистера Скимпола и его калеки-сына,— чистейшая выдумка.

Правда, я жутко сентиментальный старик?

Но вернемся к правде.

Со стороны могло показаться, будто Сомнамбулист почти никогда не ест. Действительно, удовольствия обеденного стола были ему совершенно чужды. Он мог целыми днями, а то и неделями куска в рот не положить. Но порой, если великану требовалось подкрепиться, он уж ел так ел.

Поздним утром, на следующий день после смерти Вараввы, он сидел в ресторане отеля, лениво наслаждаясь завтраком, отправляя в рот розовые полоски бекона, забрасывая в глотку яйца, помидоры, сосиски и жареный хлеб. Заливал он все, разумеется, пинтами молока. Мистеру Муну потребовалось куда-то отлучиться, а потому в его отсутствие Сомнамбулист с удовольствием расправился и с порцией Эдварда. Посетители, очарованные шумным чавканьем великана, отдавали ему собственные тарелки с остатками английского завтрака. Он успел опустошить пять или шесть таких тарелок, прежде чем наелся окончательно. Заинтересовавшись составом ланча, Сомнамбулист подозвал официанта. Тот неохотно приблизился.

ЕЩЕ МОЛОКА

С презрительно-надменным выражением лица, столь характерным для британских официантов, мужчина кивнул и исчез. Правда, не утруждая себя излишней поспешностью. Вскоре отбыли и последние из посетителей, бросив на тарелку Сомнамбулиста последние ломтики бекона. Наконец в состоянии крайнего возбуждения появился сам мистер Мун. К несказанному облегчению великана, он даже не обратил внимания на уничтоженный завтрак. Впрочем, иллюзионист и присесть-то не удосужился.

— Пошли! У нас назначена встреча. Сомнамбулист с сожалением взглянул на еду, еще

оставшуюся на тарелках. Он сумел изобразить некоторое воодушевление по поводу таинственной встречи, хотя на самом деле он прикидывал, как бы залечь в спячку на пару недель.

— Нас ждут в Хайгейте,— торопил мистер Мун. Сомнамбулист пожал плечами.

— Это важно. Мне кажется, мы близки к разгадке. Великан отодвинул тарелку и встал.

— Хороший ты парень.

Вошел официант с большой кружкой молока.

— Ваше молоко, сэр.

Сомнамбулист тоскливо посмотрел на нее, но Эдвард сурово сдвинул брови.

Великан в ответ сложил свои домиком. Иллюзионист сдался.

— Возьми с собой,— проворчал он.— Выпьешь по дороге.

Спустя час они прибыли в Хайгейт. Их целью был неприметный маленький домик в стороне от дороги, прилепившийся к склону холма ровно на полпути от подножия до вершины. Подъем к нему казался практически вертикальным и начинался всего в паре шагов от того места, где Уиттингтон[28], получивший приказ вернуться, больше не смог сопротивляться притяжению Лондона.

ЗАЧЕМ

спросил Сомнамбулист, одновременно пытаясь стереть чешуйчатые потеки молока, усеявшие его рубашку подобно первым каплям дождя, упавшим на сухую мостовую.

— Здесь жил Колридж.

Судя по выражению лица, Сомнамбулиста данное откровение не впечатлило. Он снова показал на доску.

ЗАЧЕМ

— Помнишь книжку, которую мне оставил Варавва? Там в посвящении было имя. Некто Джиллмен. Я немного покопался в бумагах. Мне кажется, он пытался направить нас сюда.

Великан торопливо нацарапал очередное послание:

МИСТЕР КОЛРИДЖ ПОМИР

— С твоей грамматикой мне непонятно, что ты пишешь,— сварливо заметил мистер Мун.

Сомнамбулист воззрился на него так, словно хотел как следует двинуть.

Эдвард пустился в торопливые объяснения:

— Мне кажется, что каким-то образом мистер Колридж может оказаться в центре всего этого.— Он собирался добавить еще кое-что, но тут дверь распахнулась, и из дома выглянула седая женщина.

— Мистер Мун?

— Мисс Джиллмен? Очень приятно. Это мой помощник Сомнамбулист.

Великан неловко поклонился, и женщина кивнула в ответ.

— Входите же. Я приготовила чай и печенье.

Великан не ответил. На какое-то мгновение отвлекшись от перспективы еще немного перекусить, он ощутил странную, абсолютно необъяснимую уверенность: в этом маленьком неприметном коттедже, слегка пропахшем лавандой и мылом, начнется конец.

«Дорогой мой Эдвард!

Я надеюсь, что это письмо попадет тебе в руки. В связи с обстоятельствами, которые вскоре изложу, я не смогла встретиться с тобой лично и была вынуждена доверить это письмо посреднику, молодой женщине, с которой тут познакомилась. Возможно, она наш друг и даже союзник, хотя, к сожалению, ее имени я тебе назвать не могу. Это я тоже объясню в свое время.

Вот мои первые впечатления о корпорации "Любовь, Любовь, Любовь и Любовь" (в дальнейшем, для краткости, просто "Любовь"). За последние часы я успела убедиться, что это самая необычная организация в Англии. Теперь мне понятно, что твои инстинкты не обманули тебя — здесь что-то не так. Вот только пока я, какова бы ни была истина, увидела лишь крошечный фрагмент большой картины.