Читать книгу - "Венец Чингисхана - Наталья Александрова"

Я поднялась по ступенькам и позвонила.

Некоторое время ничего не происходило. Я позвонила еще раз, и тут за дверью раздались шаркающие шаги, и знакомый мне по телефонному разговору голос проговорил:

– Иду, иду! Ишь, прыткая какая!

Дверь лязгнула и открылась.

Передо мной стоял невысокий крепкий дядечка лет семидесяти в синем сатиновом халате и очках в строгой металлической оправе. В старых советских фильмах, которые я раньше смотрела для прикола, так выглядели пожилые, насквозь положительные рабочие, которые помогали главному герою справиться с ретроградами и бюрократами и внедрить передовое сверло или новый способ закручивания гайки.

Приглядевшись ко мне, дядечка протянул руку:

– Ну, где твоя квитанция?

Я протянула ему сложенную бумажку из тайника Павла Васильевича. Дядечка аккуратно развернул ее, сдвинул очки на лоб и внимательно изучил квитанцию. Потом удовлетворенно кивнул:

– Правильная бумажка! – развернулся и пошел куда-то внутрь дома.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Мы прошли через темную захламленную прихожую, я налетела в темноте на настоящий медный самовар, ушибла об него ногу, потом на меня чуть не свалились лыжи, а потом провожатый повернулся ко мне и предупредил:

– Ты, это, осторожно, сейчас будут ступеньки!

Предупреждение оказалось очень своевременным – если бы не оно, я бы запросто сломала шею, потому что впереди действительно оказалось несколько ведущих вниз ступенек.

Спустившись по ним, мы внезапно оказались в просторной кухне, где возле огромной плиты хлопотала женщина средних лет в цветастом фланелевом халате.

Заметив нас, она проговорила скандальным голосом:

– Опять, Василий Иванович, ваш кот в коридоре ночью шумел. Вы же знаете, что у Николая Николаевича сон очень чуткий. Давно пора среди кота воспитательную работу провести, а не то мы будем жаловаться в пожарную инспекцию!

– Проведу, проведу! – успокоил ее мой спутник.

– То-то! – Тетка сняла крышку с огромной кастрюли, в которой кипело что-то неаппетитное, буро-зеленое, зачерпнула поварешкой и раздраженно поморщилась: – Опять пересолила! Николай Николаевич будет недоволен!

Мой спутник сделал мне знак и свернул в открытую дверь справа по курсу.

На этот раз мы оказались в просторном помещении с низким сводчатым потолком, по стенам которого располагались стеллажи, заставленные самыми странными вещами.

Здесь были старые телевизоры с маленькими выпуклыми экранами, еще более древние радиоприемники в деревянных полированных корпусах, с зелеными стеклянными глазками индикаторов, дореволюционные швейные машинки знаменитой фирмы «Зингер» и пишущие машинки не менее знаменитой фирмы «Ундервуд», настольные письменные наборы из двух чугунных чернильниц и массивного устройства неизвестного предназначения, арифмометры «Феликс» с черной деревянной ручкой и еще множество столь же странных и столь же бесполезных в современной жизни предметов.

Василий Иванович еще раз сверился с моей квитанцией, нашел там какую-то только ему понятную пометку и, приставив к стеллажу стремянку, забрался на нее и достал с самой верхней полки какой-то громоздкий предмет.

Спустившись со стремянки, он поставил свою добычу на стол и удовлетворенно проговорил:

– Ну, вот она, твоя, значит, лампа! Согласно квитанции, все, как говорится, в полной сохранности!

Если бы не надпись в квитанции, я вряд ли догадалась бы, что передо мной именно лампа. Это громоздкое сооружение из потемневшей бронзы и зеленого стекла напоминало то ли уменьшенную копию греческого храма, то ли мавзолей какого-нибудь восточного правителя. Да, вот на что это было похоже – на надгробие! Четыре бронзовые колонны по углам, треугольный фронтон, а сверху – еще и купол, увенчанный странной композицией из креста, звезды и полумесяца. Правда, часть этого купола была стеклянной, видимо, именно она и играла роль лампы. Хотя вряд ли эта лампа давала много света.

Я осмотрела лампу со всех сторон.

Видимо, ей было больше ста лет. Изначально она была керосиновой или даже масляной, но позднее, лет пятьдесят назад, ее переделали в электрическую.

– Ну, вот она! – повторил Василий Иванович. – В полной, как говорится, сохранности. Ежели претензий не имеешь, распишись вот тут, – он положил передо мной раскрытую амбарную книгу и ткнул карандашом в нужную строчку.

Я расписалась, взяла тяжеленную лампу под мышку и неуверенно проговорила:

– Вы меня обратно выведете? А то у вас здесь так сложно, я сама дорогу не найду…

– А обратно и не надо, – ответил он. – Зачем тебе обратно?

– То есть как зачем?

– Так вот тут гораздо короче будет. – Он открыл неприметную дверь в глубине мастерской, я шагнула туда – и оказалась в сквере на Большом проспекте Васильевского острова.

Я удивленно огляделась: если в эту странную мастерскую можно запросто попасть с Большого проспекта, зачем же было вести меня таким сложным путем?

Однако, обернувшись, я не нашла двери мастерской и вообще не смогла понять, каким образом попала в этот сквер. Я могла бы подумать, что и мастерская Василия Ивановича, и сам он мне только померещились, но в руках у меня была громоздкая бронзовая конструкция, напоминающая небольшое надгробие. Лампа, с позволения сказать.

И что мне теперь с ней делать?

Кроме всего прочего, лампа была жутко тяжелая, и долго нести ее я не смогу…

Я подошла к скамейке и поставила на нее лампу, чтобы перевести дыхание и подумать, что делать дальше.

И тут на другой стороне проспекта увидела длинную черную машину. Ту самую машину, в которую меня несколько дней назад пытался затащить Алоиз…

Да нет, мало ли в городе похожих машин! Мне уже всюду мерещится Алоиз со своими незрячими глазами…

Черная машина остановилась, задняя дверца открылась, и на тротуар выбрался худощавый мужчина в круглых черных очках, с длинными, черными, как смоль, волосами…

Не раздумывая ни секунды, я схватила лампу и понеслась прочь, пока он меня не заметил. Пробежала метров двадцать и юркнула в полуоткрытые ворота какого-то гаража. Выглянула наружу и увидела, как Алоиз приближается к той скамейке, возле которой я только что стояла со своей чертовой лампой.

Остановившись возле скамьи, Алоиз снял очки и огляделся. Его тускло-зеленые полупрозрачные глаза, похожие на два холодных камня, казались куда более зрячими, чем глаза обычного человека. Они осматривали окрестности, как два тускло-зеленых луча.

Я спряталась за воротами от их пронзительного, гипнотического взгляда.

И тут у меня за спиной раздался знакомый голос:

– Эй, девушка, вы ко мне?

Я обернулась, собираясь извиниться и как-то объяснить свое вторжение, и увидела Славика, начальника службы безопасности из моей прежней фирмы…