Читать книгу - "Королевский гамбит - Уильям Фолкнер"

– В таком случае что он здесь делает? – спросил он.

– То есть чего ждет? – сказал его дядя.

– Может, это просто хорошее поле, – сказал он. – Он здесь ради удовольствия иметь возможность не только разом передвинуться на две клетки, но и разом же сходить в двух направлениях.

– Либо из-за колебаний: какой вариант выбрать, – сказал его дядя. – Любой может оказаться роковым, а выбирать надо. Или, по крайней мере, желательно. Угроза, от него исходящая, как и его обаяние, заключены в способности передвижения. На сей раз он забыл, что от этого же зависит и его безопасность.

Но все это будет завтра. А сейчас он никак не мог даже поспеть за происходящим. Они с мистером Маккаллумом просто стояли и слушали, как его дядя и капитан Гуалдрес, не сводя глаз друг с друга, захлебываются ломкими рассыпчатыми слогами, пока наконец капитан Гуалдрес не сделал движения – то ли пожал плечами, то ли вскинул руку в приветствии, – а его дядя повернулся к мистеру Маккаллуму.

– Что скажете, Рейф? – спросил он. – Не хотите войти и открыть ту дверь?

– Пожалуй, – сказал мистер Макккаллум. – Только не вижу…

– Мы с капитаном Гуалдресом заключили пари, – сказал его дядя. – Так что, если этого не сделаете вы, придется мне самому.

– Погодите, – вмешался капитан Гуалдрес. – Думаю, это мне…

– Нет, это вы погодите, господин капитан, – сказал мистер Маккаллум. – Перебросив свою тяжелую дубину в другую руку, он с полминуты смотрел через белый забор на пустой, залитый лунным светом загон, на застывшую в молчании белую стену конюшни с ее единственным черным квадратом открытой верхней половины двери. Затем он снова переложил дубину из руки в руку, шагнул к забору, перекинул через него одну ногу и повернулся к капитану Гуалдресу.

– Я только сейчас все понял, – сказал он. – А через минуту поймете и вы.

Далее они смотрели, как он перелезает через забор, по-прежнему без спешки, входит в загон: собранный, уверенный в себе, целеустремленный мужчина, окруженный примерно той же аурой, наделенный тем же чувством близости к лошади, что и капитан Гуалдрес, твердо шагает в лунном свете к чистой белой конюшне с врезанным посредине единственным черным квадратом пустоты, невыразимого в словах абсолютного молчания, наконец подходит к конюшне, откидывает тяжелую железную задвижку, приоткрывает нижнюю половину двери и лишь тогда начинает двигаться с неправдоподобной быстротой, рывком распахивает створку, одновременно отводя ее в сторону, к стене, пока сам не оказывается между стеной и створкой, наполовину укрытым за нею, продолжая стискивать свободной рукой тяжелую дубину; все это он проделал буквально за секунду до того, как жеребец, сам того же цвета, что и чернильная тьма конюшни, вылетел на лунный свет, как если бы он был привязан к дверце веревкой не длиннее цепочки от часов.

Он вырвался с ревом. Он выглядел устрашающе, казалось – летел по воздуху: бешеная масса цвета рока или ночи, смерч развевающихся гривы и хвоста, напоминающих черные сполохи пламени, рвущиеся к луне, похожий не просто на смерть, ибо смерть статична, но на демона, – обезумевший зверь, навеки неукротимый, стремящийся к лунному свету, воющий, скачущий галопом, несущийся короткими кругами и яростно вертящий во все стороны головой в поисках человека, покуда не увидел наконец мистера Маккаллума, и тогда он бросил реветь и рванулся к нему, узнав его лишь в тот момент, когда он вышел из-за стены и грозно прикрикнул на него.

Тут он остановился, подогнув и уперев в землю передние ноги, перенеся на них всю свою тяжесть, меж тем как мистер Маккаллум, вновь все с той же неправдоподобной быстротой, подскочил к нему и изо всех вытянул дубиной по морде; конь снова взревел, закружил на месте, завертелся, вновь понесся галопом, а мистер Маккаллум повернулся и пошел к забору. Не побежал – пошел, и хотя лошадь описала вокруг него еще два круга до того, как он подошел и перелез через него, угрожать больше не угрожала.

Все это время капитан Гуалдрес стоял неподвижно, сохраняя железную выдержку, нерушимо, как скала, даже не побледнев. Потом он повернулся к дяде; разговор снова пошел по-испански, но на этот раз он все понял.

– Я проиграл, – сказал капитан Гуалдрес.

– Не проиграли, – сказал его дядя.

– Истинно, – сказал капитан Гуалдрес. – Не проиграл. – Потом капитан Гуалдрес сказал: – Спасибо.